— Понятно, — ответил Брок, высоченный, широкоплечий парень, прибывший из Детройта.
Он нежно, словно имел дело с женщиной, припарковал машину у заснеженной обочины и заглушил мотор.
Кейд, второй новичок, разместившийся на переднем сиденье, повернулся и протянул руку за оружием. Его стального цвета, как у волка, глаза все еще сверкали огнем недавней схватки, черные волосы были взъерошенными и мокрыми от растаявшего снега.
— Думаешь, мы там найдем что-нибудь интересное?
— Даже не сомневаюсь, — усмехнулся Нико.
Он раздал напарникам пистолеты и запасные обоймы, а затем из кожаной сумки, стоявшей у ног, вытащил пару глушителей. Заметив, как удивленно поднялись черные брови Брока, Нико сказал:
— Я не прочь угостить Отверженных нашими волшебными пулями, но зачем при этом беспокоить мирно спящих людей?
— Да, это было бы невежливо, — саркастично добавил Кейд, сверкнув белыми кончиками клыков.
— Ну все, пошли вынюхивать, где здесь пахнет «малиной», — подытожил Николай, закрывая сумку.
Они вылезли из «ренджровера» и, избегая освещенных мест, направились к старому складу.
Склад представлял собой убогую промышленную постройку середины семидесятых годов — прямоугольная коробка из бетона, дерева и стекла. По периметру располагались железные столбы, к которым некогда крепилась сетка ограждения, сейчас они стояли накренившись, давно утратив свое назначение. Сквозь снежную завесу склад выглядел заброшенным и малопривлекательным.
Воины шли по посыпанному гравием двору, шум шагов приглушал выпавший снег. Приблизившись к зданию, Нико заметил темную дорожку пепла, затем бесформенную массу, которая продолжала шипеть и плавиться, белые снежинки падали на нее и мгновенно таяли. Воин указал подошедшим Броку и Кейду на разлагающиеся останки.
— Кто-то испепелил Отверженного, — тихо произнес он. — Несколько минут назад.
Гидеон не говорил, что пошлет подкрепление, так что надо действовать предельно осторожно. Отверженные были крайне свирепы и, случалось, устраивали потасовки между собой. Это было только на руку Ордену, экономило время и силы: зачем утруждаться, если кровососы могут сами о себе позаботиться.
У входа лежал еще один труп отравленного титаном Отверженного. В центе плавящегося месива валялся большой висячий замок. Брок приблизился к ржавой железной двери. Она была приоткрыта, щель зияла мраком.
Кейд вопросительно посмотрел на Нико, ожидая сигнала к действию.
Николай покачал головой.
Что-то здесь было не так.
Из недр склада донесся странный тихий гул. Подошвы ботинок Нико едва ощутимо завибрировали. В холодном ночном воздухе он уловил сладковато-удушливый химический запах. Керосин?..
Гул усиливался, напоминая рокот далекого грома.
— Что за черт? — прошипел Кейд.
Нико почувствовал запах раскаленного металла…
— О черт!.. — Он посмотрел на новичков и крикнул: — Бежим! Скорее!
Все трое со всех ног помчались через двор. Рокот превратился в рев. Раздался глухой сильный хлопок. Стекла в окнах второго этажа разлетелись, выпуская на волю языки огня и клубы черного дыма.
Воины остановились и обернулись, вытаращив глаза. Входная дверь резко распахнулась, слетая с петель, но не от взрывной волны, а повинуясь чьей-то мощной воле.
На фоне оранжевого пламени показался силуэт широкоплечего мужчины. В черном расстегнутом плаще с развевающимися полами он напоминал самого князя тьмы.
— Боже правый, — пробормотал Брок, — Тиган.
Нико покачал головой и рассмеялся, увидев благоговейный страх на лицах новичков. Да, зрелище было еще то! «Это происшествие непременно войдет в историю», — подумал Нико. Жаркое пламя охватило заброшенный склад, словно разверзлись недра преисподней.
Рокочущий огонь завораживал своей ужасающей красотой. Глядя на невозмутимо спокойное лицо Тигана, можно было подумать, что он возвращается с прогулки.
— Ну что, Ти, теперь там полный порядок? — съязвил Нико. — Наша помощь нужна? Может, дровишек подбросить, чтобы костерок разгорелся?
— Я все сделал.
— Черт возьми!..
Нико и молодые воины наблюдали за фейерверком искр, поднимавшимся в ночное небо.
Тиган со своим неизменно холодным безразличием проследовал мимо, не сказав больше ни слова, ничего не объяснив. Так он вел себя всегда. Он был подобен призраку: появлялся и исчезал неожиданно, оставляя после себя лишь холодное дыхание смерти. Искусством боя Тиган владел в совершенстве. Нико не раз был тому свидетелем, но ему еще не доводилось видеть, чтобы Тиган в одиночку совершал нечто подобное. Судя по полученным данным, на складе находилось около десятка Отверженных, все они были уничтожены, а от самого склада через два часа останутся лишь дымящиеся руины. Если бы Нико не знал ситуацию, он решил бы, что это личная месть.
— Жаль, что мы поздно приехали, с радостью помогли бы, — бросил Нико вслед удалявшемуся Тигану и негромко выругался.
— Черт возьми, он холоден и неприступен как скала, — пробормотал Брок, провожая Тигана взглядом.
— Так и есть, — согласился Нико, мысленно вознося благодарность за то, что такой могущественный вампир первого поколения сражается на их стороне. — Ладно, сматываемся, пока сюда не сбежались люди.
Тиган в одиночестве возвращался в город. Где-то вдалеке слышался вой сирен — пожарные машины спешили к оранжевому зареву над Челси-ривер. Тиган криво усмехнулся. Сколько бы воды пожарные ни вылили на горящий склад, им его не спасти. Он позаботился о том, чтобы на месте нарколаборатории ничего не осталось. Десятилетия он не испытывал такого свирепого восторга, с которым предал огню это проклятое место.
Черт, не десятилетия — столетия все его чувства спали глубоким сном. И их пробуждение приятно бодрило.
Тиган потер руки, ощущая колкий холод морозной ночи. Он все еще чувствовал боль, которую испытывали убитые им Отверженные, ужас, который он вызвал в каждом из них. Тиган наслаждался агонией кровососов, когда титан сжигал их изнутри.
Очень давно он научился сдерживать свои эмоции, но его экстрасенсорные способности были ему неподконтрольны. Как и все представители Рода, от отца он унаследовал природу вампира, а от матери, смертной женщины, — уникальную восприимчивость. Стоило Тигану прикоснуться к кому-нибудь — человеку или вампиру, — и он тут же понимал, что тот чувствует. Через физический контакт он автоматически впитывал эмоции, как губка воду.
Этот дар в течение всей жизни был его оружием и его проклятием, а еще его маленькой слабостью. Тиган редко пользовался своим даром ради удовольствия, но если уж делал это, то извлекал поистине садистское наслаждение. Чужие боль и страх заставляли его собственные чувства просыпаться.