— Это он! — схватил я за рукав Разумовского. — Это он! Он что-то заподозрил… Давай за ним!
Но иерей уже нажимал на педаль газа. Машина рванула с места так, что меня вдавило в сиденье, как на взлете. Краем глаза я заметил, как в темноте переулка зажглись фары «семерки» оперативников. Сообразив, в чем дело, они присоединились к погоне.
— Не уйдет, — уверенно заявил я, всматриваясь в сигнальные огоньки грузовика, мерцающие впереди нас, словно глаза хищника. — На этой развалюхе не уйдет. А впереди посты ГИБДД… Ему конец!
— Держись крепче, — краешком рта посоветовал иерей. — Насколько я понимаю, останавливаться он не будет. Где оперативники? Сильно отстали?
— Нет, — оглянулся я, — метрах в трехстах… Ничего, будем гнать до тех пор, пока не выдохнется. Ночью на шоссе машин немного, поэтому можно поиграть в «Формулу-1». Ты будешь Шумахером, а я — пятым колесом.
— Автомашина Н 783 ЕВ, остановитесь! — послышался сзади нас усиленный громкоговорителем голос одного из оперативников. — Автомашина Н 783 ЕВ, приказываю вам остановиться!
Противно взвыла сирена, и на заднем стекле нашей машины заиграли блики от включенной оперативниками «мигалки».
— Как же, остановится он, — проворчал я, прикидывая на глаз расстояние до грузовика. — Прямо-таки взял и ос…
К моему удивлению, грузовик сбавил скорость и послушно прижался к обочине.
— Это какой-то трюк, — не поверил я. — Обгоняй его и загораживай дорогу.
Разумовский бросил машину поперек шоссе, преграждая путь грузовику. Так же поступили оперативники, отрезав возможность грузовику дать задний ход. Я выскочил из машины и, в два прыжка оказавшись возле «ГАЗа», рванул дверь кабины, распахивая ее настежь. За моей спиной в унисон клацнули передергиваемые затворы пистолетов.
С места водителя на нас с блаженной улыбкой наркомана таращился белобрысый парень в драных джинсах и грязной армейской рубашке.
— Ну, вы даете, чуваки! — широко улыбнулся он. — Катаетесь так клево!.. Прикалываетесь, что ли?
— Не понял? — пробормотал я, заглядывая в кабину. — Это все?
Если не считать отсутствующего в реальности наркомана, кабина была пуста. Я забрался в кузов и поморщился: вонь стояла, как на свалке… На свалке! Я открыл прикрепленный к борту огромный ящик для инструментов и заглянул внутрь.
— Та машина или ошиблись? — спросил снизу один из оперативников.
— Фонарик у вас есть? — перегнулся я через борт. — Дайте-ка его мне.
Луч света скользнул по серым доскам ящика, выхватил из темноты мотки проволоки, обрывки веревки, какие-то гайки, пружины. Я поворошил весь этот мусор и потянулся к заинтересовавшему меня предмету. На моей ладони лежала дешевенькая пластмассовая клипса, какие обычно носят школьницы…
— Ну что там? — спросили снизу.
— Вроде бы тот, — ответил я. — Но точно сказать затрудняюсь… Что этот обкуренный говорит?
— Если б он только обкуренный был, — проворчал оперативник, выгребающий на сиденье богатое содержимое карманов не перестающего улыбаться наркомана. — Это же лучший друг ЛСД.
— ЛСД? — встрепенулся парень. — О, ЛСД — это пять! Парни, музыка, наркотики! Парни, музыка, наркотики!..
— Успокойся, не на дискотеке, — поморщился оперативник, с трудом удерживая пританцовывающего наркомана.
— О-о, дискотека — это пять! — счастливо всхлипнул тот и даже прослезился. — Я люблю дискотеки…
— Откуда у тебя машина? — спросил оперативник.
— Машина? — с удивлением посмотрел на грузовик парень. — У меня? Это моя машина? Нет, правда?! Машина — это… Машина — это пять!
— Паспорт на имя Максима Симонова, — сказал оперативник, сравнивая фотографию на документе с широко улыбающимся оригиналом. — Вроде он и есть… Документы на машину… А вот документы на имя Александра Олеговича Погодаева… Откуда у тебя это? — ткнул он техпаспорт под нос наркоману. — Кто такой Александр Погодаев?
— Шурик? Шурик — клевый мужик! Машину дал… Машина — это пять!
— Где он?
— Кто он?
— Погодаев.
— Какой Погодаев?
— Шурик твой! Который тебе машину дал. Шурик Погодаев!
— Шурик? Он — Погодаев? Ни фига себе!.. Погодаев — это пять!..
Я спрыгнул из кузова на асфальт и кивнул оперативникам:
— Срочно возвращаемся. Останьтесь кто-нибудь с ним… Похоже, это все-таки та самая машина. И похоже, что мы слишком далеко уехали от дома… Андрей, заводи.
— Все продумано, все безопасно, — передразнил меня Разумовский, разворачивая машину на шоссе. — Откорректировано психологией… Психология — это пять!..
— Следи за дорогой, Шумахер, — обиделся я. — Если это действительно та машина, то у нас такая возможность в руках… Ему конец!
— Это ты говорил, когда мы ехали в ту сторону, — напомнил иерей.
— В какую бы сторону мы ни ехали, ему конец! — высокопарно отозвался я.
— Ты лучше подумай о том, что могло произойти за время нашего отсутствия, — нахмурился Разумовский. — Это наше счастье, если ничего не случилось.
Я промолчал. О том, что могло произойти за время нашего отсутствия, я уже подумал. Поэтому, когда оперативники ворвались в приоткрытые двери квартиры горбуна, я предпочел остаться на лестничной площадке. Через минуту один из оперативников выскочил обратно и, зажимая рот двумя руками, метнулся за мусоропровод, откуда секунду спустя послышались характерные звуки. Второй оперативник показался на полминуты позже. Этот был покрепче своего напарника и проработал в угро явно побольше, поэтому зажимал рот одной рукой и до мусоропровода добрался степенным шагом. Вернулся он раньше своего впечатлительного коллеги, вытирая виски и взмокший лоб носовым платком.
— «Убойному» отделу будет трудно все это описать, — сказал он сдавленным голосом. — А собрать все это по квартире будет еще труднее…
— Что так?
— Потрошили когда-нибудь курицу? — спросил он. — Нечто похожее… Нужно срочно проверить подвал, чердак, перекрыть ближайшие улицы. Нужно звонить в территориальный отдел — «обрадовать»…
Разумовский уже нажимал на кнопку звонка соседней квартиры. Наряд прибыл через пять минут, еще минут через пятнадцать подтянулись поднятые с постелей оперативники из местного отделения. Примчавшийся для руководящей деятельности ответственный от РУВД принялся было орать на нас, но верные братству офицеров местные оперативники попросили его на минутку зайти в квартиру, и проверяющий надолго скрылся за мусоропроводом, не влезая больше в ход оперативных мероприятий.
— Никогда больше тебя ни о чем не попрошу, — сказал мне мрачный Разумовский. — На два фронта я работать не умею. Тебя, оказывается, тоже надо контролировать.
— В больницу, где лежит этот «актер», уже отзвонились? — игнорировал я его обвинения. — Все спокойно?