— Да как-то то одно, то другое, — оправдывался я, помогая ей разбирать сумки. — То погода для рыбалки хорошая, то грибники из леса полные корзинки белых тащат, так что зависть берет. В общем, как-то все…

— Ну, теперь отдых кончился и начинается работа, — пообещала Лена. — А мы-то как чудесно отдохнули! Солнце, песок, вода такая теплая, кристальная… Если б так не соскучилась, то и не приезжала бы. Спасибо Андрею, такой чудесный отдых нам устроил.

— А уж мне-то какой чудесный отдых он устроил! — подхватил я, бросая на вожделенно разглядывавшего замысловатую фигурную бутылку ликера иерея многообещающие взгляды. — Так славно отдохнули… По гроб не рассчитаться. Но я постараюсь. Долг платежом красен.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Лена. — А то все последнее время, с тех пор как кампания против милиции началась, все мрачный ходил. Вроде давно из угро ушел, а все переживаешь. Только про одно разговоры: операция «Чистые руки», коррупция, репрессии. Но теперь, как вижу, пришел в себя. Оживился, помолодел… Или похудел?

— Помолодел, — рассмеялся я. — Тоже прерывать отдых не хотелось. Столько еще развлечений… м-да… Отдыхал бы и отдыхал. Но уж больно соскучился.

Она поцеловала меня в щеку и сообщила:

— А ограду ты все равно чинить будешь.

— Буду, — сказал я. — Отдохнул, теперь можно с новыми силами и за работу.

Я опустился в кресло, расслабленно откинулся в нем и подтвердил:

— Да, это счастье, когда все живы, здоровы, ждут и любят тебя. Как приятно это чувствовать… Если этого не будет, откуда тогда вообще добро на земле возьмется? Злость, усталость, ненависть, борьба, даже работа и цели — все это блекнет в контрасте с такими вот минутами. Да, в сравнении это особенно заметно. Как думаешь, батюшка?

— Зло порождает зло, — подтвердил иерей. — А любовь, нежность, вера растворяют эту тьму, как лучи утреннего солнца. Тот, кто знает и любовь, и ненависть, и надежду, и страх, и веру, и обман, тот способен оценить их по достоинству и сделать выбор.

— Что это вас на философию потянуло? — удивилась Лена. — Это гимн моему возвращению?

— Да, — улыбнулся я. — Гимн. Просто я вновь и вновь ощущаю то счастье, которое ты даешь мне.

— Надеюсь, не «по контрасту»? — шутливо нахмурилась она.

Мы с Разумовским переглянулись и расхохотались.

— Куницын! — предупредила Лена. — Ты смотри у меня! Когти видишь? Фредди Крюгеру здесь просто нечего ловить! Вы мне еще посравнивайте!.. «Контрасты»!

— Я не сравниваю, — сказал я. — Я наслаждаюсь. Ты — несравненна, любовь моя.

— Вот то-то, — удовлетворенно кивнула она. — Теоретики…

Я незаметно подмигнул Разумовскому и нажал клавишу магнитофона:

Что мы оставим после нас в разрушенной Державе

Помимо злобы в этих пацанах?

Они же, видя нашу жизнь, себя считают вправе

Жить на земле, забыв про Божий страх.

Но это мы, а не они, ввели порядок новый,

Который нам теперь не по нутру!

И если не родит земля ни одного святого,

Откуда взяться на земле добру?…

ВЕРНИТЕ ИЕРЕЯ!

Веровать, веровать, веровать стало все трудней.

Хлопнули по столу пара апостолов

и выпили до дна,

Веровать, веровать, веровать стало все нужней

Мне бы в вериги влезть, много религий есть, а вера то одна…

А. Розенбаум.

— Что случилось? — спросил я, переступая порог дома Разумовского. — К чему такая спешка, Алена?

— Андрей пропал, — растерянно сообщила она.

— Как это пропал? — удивился я. — Куда пропал?

— Если бы я знала, — всхлипнула она, спохватилась, понизила голос и бросив взгляд на второй этаж, где спала в своей комнате Наташа, потащила меня за собой на кухню. — Нет его, и все….А где он — никто не знает. Я уже всех соседей обежала….

— Подожди, подожди, давай-ка по порядку. Когда и куда он ушел?

— Не знаю. Мы с Наташей уезжали к моим родителям на неделю. Вернулись на два дня раньше и обнаружили что Андрея нет. Дом закрыт, никто ничего не знает….Я боюсь, что с ним что то случилось. Ты же знаешь его характер и страсть к поиску всякого рода неприятностей….Он даже записки не оставил. Все его вещи на месте — и одежда, и деньги …Коля что делать?

— А машина? его машина на месте?

— В том то и дело что на месте. В гараже стоит.

— Что говорят соседи? Они хот что — ни будь видели?

— За день до моего возвращения к нему ночью кто-то приезжал на машине, но что это за машина — никто не знает. В деревнях ложатся спать рано, слышали только шум мотора. Говорят, он собрался очень быстро. От прибытия машины до ее отъезда прошло не больше пяти минут…Ведь предупреждала я его, просила, умоляла: не лезь ты во все это, не высовывайся, живи как все люди живут. Что ему? Больше всех надо? Ведь священник, а не оперативник, его дело людей учить и наставлять, а не чужие проблемы решать…Вот и дождались….

Она расплакалась. Я угрюмо молчал, размышляя, сказать по правде, я разделял ее опасения. Зная Разумовского много лет, я вполне мог предположить, что батюшка в очередной раз «воспылал праведным гневом» на обидчиков его прихожан и, знакомый с неповоротливостью официальных следственных органов и скотским безразличием властей, взялся за разрешение проблемы своими методами. Надо признать — далекими от непротивления злу насилием. А это означало, что, действуя в одиночку, Андрей мог попасть в какую — то крайне неприятную историю.

— Это я виноват, — сказал я.

В каком смысле? — подняла она на меня заплаканные глаза.

— Я вечно ворчал на него, осуждая за желание помочь своим прихожанам….Понимаешь, я всегда соглашался ему помочь, но при этом обязательно упрямился, надеясь что когда ни будь смогу его убедить же ему просто надоест со мной препираться, а в одиночку много не навоюешь…

Видимо, он все же взялся за какое — то дело в одиночку, а оно оказалось ему не по зубам. Если бы он обратился за помощью ко мне, этого бы не случилось…Хоть знать бы, где его искать! Неужели вообще никаких зацепок? Ищи теперь по всей России …

— Господи, лишь бы обошлось! Лишь бы обошлось… Пусть что угодно, но лишь бы живым вернулся….Найди его, его Коля! Найди его, умоляю.

— Я бы рад, — вдохнул я. — Да весь вопрос в том, где его искать? Откуда начинать? Припомни, может быть, твоего отъезда он рассказывал о каком-то запутанном деле? О беде, которую попал кто-то из его прихожан? Был озабочен какой-то проблемой?

— Нет, нет…. Веселый он был. Никаких дел, никаких бед … На рыбалку с тобой в эти выходные собирался поехать …….

— Даже не знаю, — растерялся я, — В моей практике такого еще не случалось. Всегда есть какой то «хвостик», за который можно уцепиться и потянуть. Иногда это удавалось, иногда нет, но всегда было с чего начать, какая то информация, догадки предположения. Но ведь у Разумовского все не по человечески. Пропасть, и то умудрился без следа! Ну, если мне все же удастся его отыскать и он будет жив — здоров — убью!