— Возможно, на некоторых рейсах пять процентов.
— Ну, ладно…
— А на других, возможно, сто процентов.
Поглядев на пистолет в своей руке, Дасти сказал:
— Это законная пушка, но у меня нет разрешения на ее ношение.
— И вывоз из штата, — предупредил Пустяк.
— А это еще хуже, да?
— Да уж, не лучше. — Пустяк подмигнул совиным глазом и добавил: — Но у меня кое-что есть.
Пустяк скрылся в задней комнате трейлера, но уже спустя минуту вернулся, держа в руке коробку. Из нее он извлек сверкающий игрушечный грузовик и резким движением руки провернул колеса.
— Гррррммм! Вот и транспорт.
* * *
Черный ветер с черного неба.
Черные окна дома.
Живет ли в нем ветер?
Около черного хода миниатюрного викторианского домика Родсов, который, на вкус Аримана, выглядел слишком претенциозно, он остановился, прислушиваясь к рваному ритму сотрясаемых ветром деревьев, издававших звуки, напоминавшие дробь маракасов, к хокку о черном ветре, звучавшему в его мыслях. Он был доволен собой.
Когда он месяца два назад впервые прибыл сюда, чтобы провести сеанс программирования с Дасти, то взял себе один из запасных ключей от дома Родсов, точно так же, как запасся, когда потребовалось, ключом от квартиры Сьюзен. И теперь он вошел внутрь и спокойно закрыл за собой дверь.
Если ветер и обитал здесь, то его не было дома. Чернота была теплой и неподвижной. Дома не было вообще никого, даже золотистого ретривера.
Привыкший безраздельно хозяйничать в домах тех, кем управлял, он смело включил свет на кухне.
Он не знал, что разыскивает, но был уверен: когда увидит нужное, то сразу поймет.
Первое открытие было сделано почти сразу. На столе в кухне лежал вскрытый почтовый конверт. Его внимание привлек адрес отправителя: доктор Рой Клостерман.
Поскольку Ариман практиковал с огромным успехом, его книги пользовались широкой популярностью, да к тому же он унаследовал большое богатство, ему постоянно завидовали. А еще он не желал терпеть дураков, был больше расположен испытывать презрение, а не восхищение другими представителями сообщества целителей, чьи самовлюбленные этические кодексы и догматические представления он находил удушающими. Была еще масса других причин, благодаря которым он имел крайне мало друзей и куда больше врагов среди своих собратьев-врачей всех специальностей. И потому он был бы крайне удивлен, если бы врач Родсов не принадлежал к числу тех, кто дурно высказывается о нем, Аримане. То, что они были пациентами Клостермана, который собственноручно приписал свое имя к перечню святых, было лишь немногим более неприятно, чем если бы они пользовались услугами любого другого доктора из тех, кого Ариман презрительно именовал дубовыми головами.
Рядом лежала записка, судя по всему, вынутая из конверта. Написана она была на бланке Клостермана, внизу стояла его подпись.
«Мой регистратор проезжает мимо вашего дома по дороге к себе домой; поэтому я попросил ее завезти вам это. Я подумал, что вы могли бы найти самую последнюю книгу доктора Аримана не лишенной интереса. Возможно, вы никогда не читали его работ».
Это явно был еще один козырь. Доктор Ариман аккуратно сложил записку и положил к себе в карман. Издания, о котором писал Клостерман, здесь не было. Если это действительно была самая последняя из его работ, значит, Клостерман прислал Родсам экземпляр выпущенной в твердом переплете и суперобложке книги «Учитесь любить себя».
Доктор был доволен, обнаружив, что даже враги вносят свой вклад в дело извлечения доходов от продажи книг.
Тем не менее, когда этот кризис будет разрешен, Ариман должен будет обратить внимание на святого Клостермана. Вероятно, удастся несколько восстановить равновесие на голове его дружка, отрезав тому оставшееся ухо. Самого Клостермана можно будет, пожалуй, лишить среднего пальца правой руки. Тогда он потеряет возможность делать вульгарные жесты; святой не должен возражать против освобождения от пальца, обладающего таким непристойным потенциалом.
* * *
Пожарный автомобильчик шириной и высотой пять на пять дюймов и длиной в двенадцать дюймов был сделан из жести. Он был снабжен всеми деталями своего большого собрата и старательно раскрашен вручную. Сделанная талантливым и гордым своим искусством голландским мастером игрушка неизбежно должна была очаровать любого ребенка.
Пустяк уселся за обеденный стол, а гости собрались вокруг и внимательно смотрели за его действиями. Взяв маленькую отвертку, он отвернул восемь медных винтиков и отделил кузов автомобильчика от рамы и колес.
Внутри грузовика оказался небольшой фетровый мешочек наподобие тех, в которые обычно упаковывают пару ботинок, которые нужно уложить в чемодан.
— Пушку! — потребовал Пустяк.
Дасти подал ему «кольт».
Пустяк обернул маленький пистолет мешком так, чтобы оружие не могло загреметь, если чемодан встряхнут, а мешок, в свою очередь, поместил в полый корпус пожарной машинки. Если бы оружие оказалось намного больше, то и грузовик понадобился бы другой, покрупнее.
— Запасные патроны? — спросил Пустяк.
— У меня нет, — ответил Дасти.
— Будут.
— Нет.
Пустяк вновь соединил части грузовичка, приклеил скотчем ко дну маленькую отвертку и вручил игрушку Дасти.
— А теперь пусть просвечивают.
— Теперь мы положим его на бок в чемодане, и при проверке рентгеном будет виден легко узнаваемый силуэт игрушечного грузовика, — восхищенно сказала Марти.
— Можете отправляться, — заявил Пустяк.
— Им и в голову не придет заставить кого-нибудь открыть сумку, чтобы осмотреть такую вещицу.
— Не-а.
— Пожалуй, мы даже могли бы забрать машинку с собой, в ручную кладь, — сказал Дасти.
— Лучше.
— Лучше? — переспросила Марти. — Ну, конечно же, ведь иногда в аэропортах багаж, который ты не несешь с собой, теряют.
— Точно, — кивнул Пустяк.
— А ты сам когда-нибудь проделывал такие штуки? — поинтересовался Скит.
— Никогда, — спокойно сознался Пустяк.
— А тогда зачем тебе эта машинка?
— На всякий случаи.
— Ты странный человек, Фостер Ньютон, — сказал Дасти, осматривая со всех сторон игрушку.
— Благодарю, — откликнулся тот. — Кевларовый бронежилет?
— А?
— Кевлар. Пуленепробиваемый.
— Пуленепробиваемые жилеты? — удивился Дасти.
— У тебя есть?
— Нет.
— Хочешь?