Перед тем как установить ее на место, он быстро собрал все, что ему может понадобиться. Пару скреп размером четыре на два, чтобы временно поддерживать экспонат, пока не удастся наглухо его закрепить. Два гвоздя. Плюс еще один, длинный, с более хищным острием, который с успехом заменит костыльный гвоздь. Молоток обязательно. Быстрее! Маленькие гвоздики чуть побольше кнопок; вбив с дюжину их рядком в лоб, можно пунктирно обозначить кромку тернового венца. Нож, с помощью которого можно будет имитировать рану, нанесенную копьем насмешника-центуриона. Что еще?
Думай! Быстрее! Уксуса нет, и губки, которую надо в нем смочить, чтобы поднести к губам умирающего, тоже нет, но, как говорится, на нет и суда нет, придется обойтись без этого традиционного напитка, к тому же отсутствие столь малозначительной детали никак не способно нарушить общую цельность композиции. Итак, теперь как будто бы все готово.
Хатч и Линдзи, углубившись в тоннель, по которому когда-то "плыли" гондолы, старались идти как можно быстрее, но необходимость обшаривать лучами фонариков каждую нишу и каждый укромный закуток, возникавшие то слева, то справа от них в стенах тоннеля, значительно тормозили их продвижение вперед. Снующие из стороны в сторону лучи заставляли двигаться и плясать тени от бетонных сталактитов, сталагмитов и других сделанных рукой человека горных образований, но того, кто мог бы прятаться за ними, не обнаруживали.
Спереди, из глубин "Дома ужасов", до них донеслись два сильных гулких удара, один за другим, похожие на удары молотка. И снова наступила тишина.
– Он где-то там, – прошептала Линдзи, – но не очень близко. Можно идти быстрее.
Хатч согласился.
Теперь, когда не надо было больше осматривать все встречавшиеся им на пути углубления и ниши для механических чудовищ, они продвигались почти бегом. Вскоре между Хатчем и Джереми Нейберном вновь установилась телепатическая связь. Ему передалось возбужденное состояние сумасшедшего, его отвратительное кровожадное нетерпение. И вместе с ним целый рой бессвязных образов: гвозди, костыльный гвоздь, молоток, две скрепы размером два на четыре, горстка мелких гвоздей, тонкое жало лезвия, выбрасываемого из рукоятки ножа под воздействием пружины…
Трясясь, как в ознобе, от негодования, усиленного во сто крат безотчетным страхом, полный решимости не дать ужасным видениям сбить себя с толку и помешать преследованию, Хатч вылетел из горизонтального тоннеля на резко пошедший вниз склон и, спотыкаясь, по инерции пробежал еще несколько шагов, пока не сообразил, что пол под его ногами стал наклонным.
В нос ударила первая волна смердящего запаха, поднятого на эту высоту естественной воздушной тягой. Его чуть не вырвало от омерзения, и то же самое, как он понял по резкому вздоху-всхлипу, произошло с Линдзи, но, пересилив себя, он напряг горло и сглотнул слюну.
Хатч знал, что их ждет впереди, в конце склона. Хотя полного представления не имел. То, что пригрезилось ему в машине, только частично приоткрывало завесу над так называемой коллекцией. Если он сейчас же стальной хваткой не возьмет себя в руки и не подавит в себе даже крохотный намек на отвращение, то никогда не сможет спуститься в эту дьявольскую дыру, а путь к спасению Регины шел именно через нее.
Очевидно, то же самое сумела внушить себе и Линдзи, подавив, как и он, подступавшую к горлу тошноту и последовав за ним вниз по крутому склону.
Внимание Вассаго сразу же было привлечено проблесками света, появившимися вверху в противоположном от него конце громадной пещеры в глубине тоннеля, выходившего па водослив. Скорость, с которой свет становился все ярче, убедила его, что у него не хватит времени присовокупить девочку к коллекции до того, как преследователи настигнут его.
Он знал, кто они. Видел их, как, очевидно, и они его, во время сеансов телепатической связи. Линдзи с мужем прочно сели ему на хвост еще в Лагуна-Нигуэль. Только сейчас до него стало доходить, что в это дело скорее всего вмешались более значительные силы, чем могло показаться вначале.
Сперва он решил было позволить им спуститься по водосливу в Ад и, оставшись у них за спиной, разделаться с мужчиной, обезоружить женщину, а затем сотворить двойное распятие. Однако что-то в мужчине тревожило его, вызывало непонятные опасения. Но что именно, он никак не мог взять в толк.
Зато очевидным было другое: несмотря на всю свою смелость, решительность и наглость, он явно побаивался встретиться лицом к лицу с этим парнем. Еще раньше, когда Вассаго находился в их доме и элемент неожиданности был на его стороне, ему следовало бы из засады прежде всего укокошить муженька, а потом уже брать Регину или Линдзи. Сделай он это тогда, ему представилась бы возможность добыть вместе и женщину, и ребенка. И сейчас он спокойненько занимался бы их разделкой.
Далеко вверху жемчужный отсвет раздвоился, превратившись в два лучика, рыскающих по краю водослива. Чуть помешкав, оба почти одновременно тронулись вниз. Так как Вассаго упрятал очки в карман куртки, разящие шпаги света больно кололи ему глаза.
Как и раньше, он не отважился сразиться с мужчиной, а предпочел убраться с его дороги вместе с ребенком. Но насколько благоразумным было такое решение на этот раз, он и сам толком не знал.
Мастер Игры, думал он, должен полностью контролировать свои действия и сам выбирать время и место, чтобы доказать свое превосходство и силу.
Это была непреложная истина. Но в данный момент она почему-то казалась не более чем трусливой уверткой и желанием во что бы то ни стало избежать открытого противостояния.
Ерунда. Он никого и ничего не боится.
Лучи все еще были на значительном расстоянии от него и рыскали по дну водослива, где-то в самом его начале. Он ясно слышал шаги преследователей, усиленные эхом, звучавшие все громче и отчетливее по мере того, как оба они спускались в глубины пещеры.
Схватив на руки неподвижную девочку, легко, словно пуховую подушку, перекинул ее через плечо и бесшумно заскользил по дну Ада к искусственным скальным образованиям, где, он знал, находился аварийный вход в служебное помещение.
– О Господи!
– Не смотри, – коротко бросил Хатч, быстро осветив фонариком поочередно все экспонаты жуткой коллекции. – Отвернись, прикрой меня со спины и смотри в оба, чтобы эта скотина не напала на нас сзади.
Она была признательна ему за эти команды, которые выполнила неукоснительно, оторвав взгляд от шеренги трупов, находившихся на разной стадии разложения. Но в душе была уверена, что еженощно, даже если удастся дожить до ста лет, эти фигуры и эти лица будут являться ей во сне. Ишь ты, размечталась – дожить до ста! Ей бы сегодня-то выжить.
Сама мысль, что приходится вдыхать этот воздух, насквозь пропахший зловониями и нечистотами, сводила ее с ума. Но не дышать совсем она, естественно, не могла.
Со всех сторон их окружал непроницаемый мрак. Луч фонарика, казалось, был бессилен его пробить. Словно патока, мрак тотчас заполнял пробуравленный лучом узкий тоннель в его толще.