Линдзи слышала, как Хатч шаг за шагом продвигается от трупа к трупу, и знала, зачем он это делает, – быстро осматривает каждую фигуру, надеясь обнаружить затаившегося среди них Джереми Нейберна, живого монстра в гуще мертвецов, только и ждущего своего часа, чтобы напасть на своих преследователей, едва они поравняются с ним.
Но где же Регина?
Без передышки Линдзи широкой дугой быстро водила фонариком из стороны в сторону – влево-вправо, влево-вправо, – не давая возможности этому убийце-подонку подкрасться к ней незамеченным. Но до чего же этот ублюдок проворен! Убедилась она в этом на собственном опыте. Как он в мгновение ока, проскочив коридор, очутился у дверей Регины, как быстро захлопнул за собой дверь, словно и впрямь у него за спиной росли крылья – крылья летучей мыши. А до чего ловок! Как стремительно сумел спуститься вниз по зарослям дикого винограда, да еще с девочкой через плечо, как после неожиданного падения, совершенно его не обескуражившего, молниеносно растаял с ней в ночи.
Но где же Регина?
Линдзи услышала удаляющиеся шаги Хатча. Она знала, куда он направился: он не просто исследовал полукруг мертвых тел, расставленных по периметру основания громадного, как башня, Сатаны, а проверял, нет ли Джереми Нейберна с обратной стороны гигантской статуи. Он делал то, что требовала обстановка. Она понимала это умом, но сердцем протестовала, никак не могла согласиться с тем, что осталась наедине со всеми этими мертвыми людьми у себя за спиной. Некоторые из них усохли так сильно, что если бы чудом ожили и двинулись бы на нее, то зашелестели бы при движении, как бумага, другие находились в ужасающих, заставлявших шевелиться волосы на голове стадиях разложения и, приближаясь, непременно издавали бы густые, мокрые, чавкающие звуки… Что же ей в голову лезет разная чепуха? Они все мертвы. Их-то нечего бояться. Мертвые всегда остаются мертвыми. Ой ли, так-таки и всегда? Кому-кому, а ей пора бы знать, что не всегда. Продолжая водить фонариком по сторонам – влево-вправо, влево-вправо, – она с трудом подавляла в себе желание обернуться и направить луч на разлагающиеся трупы. В глубине души Линдзи чувствовала, что должна бы оплакивать их, а не бояться, сострадать им за те надругательства и унижения, которые выпали на их долю, но чувство страха потеснило все другие ощущения. Наконец она услышала приближающиеся с противоположной стороны статуи шаги Хатча, закончившего, слава богу, свой обход. Но в следующее же мгновение ее словно обожгла мысль, что, может быть, это шаги не Хатча, а одного из оживших трупов. Или Джереми! Она резко обернулась назад и, стараясь глядеть не на трупы, а мимо них, направила луч фонарика в то место, откуда доносились звуки шагов, и с облегчением увидела приближающегося к ней мужа.
Но где же Регина?
Словно в ответ на этот вопрос мертвящую тишину разорвал отчетливый металлический скрип. Во всем мире такой звук могут издавать только двери, висящие на ржавых и давно не смазываемых петлях.
Они одновременно повернули свои фонарики в одном и том же направлении. Место, в которое уперлись оба луча и откуда, по их предположению, донесся этот скрип, оказалось скальным выступом на противоположном берегу сухого озера, гораздо большего по размерам, чем лагуна наверху павильона.
Ноги Линдзи сами понесли ее туда. Хатч шепотом позвал ее, и тон его означал только одно: посторонись, дай мне пойти первому! Но ее уже ничто не могло остановить, ибо остановиться сейчас значило струсить, пытаться спасти свою собственную шкуру. Ее маленькую Регину затащили сюда, в эту мертвецкую; по счастью, девочка могла не видеть самих трупов, так как ее странный похититель ненавидел свет, но она не могла не почувствовать их присутствие. Линдзи казалась невыносимой сама мысль, что невинного ребенка еще какое-то время продержат в этом ужасном склепе. Она готова была даже ценой собственной жизни вырвать отсюда Регину.
Когда Линдзи добралась до скал и пошла между ними, ожесточенно рассекая тьму лучом фонарика на прыгающие в разные стороны тени, то услышала отдаленный вой сирен. Полиция! Значит, они все же всерьез восприняли телефонный звонок Хатча. Но Регина, увы, все равно пока еще в когтях у Смерти. Если девочка еще жива, то вряд ли она сможет продержаться до тех пор, пока полицейские отыщут вход в "Дом ужасов" и спустятся к ним сюда, в логово Люцифера. И потому, ни на секунду не останавливаясь, Линдзи быстро шагала вперед, лавируя между скалами, опасно срезая углы, в одной руке сжимая фонарик, в другой – браунинг. За ней по пятам не отставая шел Хатч.
Неожиданно она с ходу ткнулась прямо в металлическую дверь. Сплошь покрытую ржавой пылью, с длинной ручкой-засовом. Слегка приоткрытую.
Толкнув ее, шагнула внутрь, даже и не подумав поступить так, как поступают детективы в бесчисленных полицейских фильмах и телевизионных шоу. Как львица, преследующая хищника, осмелившегося украсть ее детеныша, Линдзи одним махом перелетела через порог. Умом она понимала, что поступает глупо, даже очень глупо, что сама может погибнуть, но разве можно объяснить это разъяренной львице, готовой на куски разорвать обидчика, дерзнувшего напасть на ее детеныша? Сейчас ее поступками руководил инстинкт, и он говорил ей, что этот подонок пытается улизнуть от них, что ни в коем случае нельзя ни на миг прекращать погоню, что необходимо во что бы то ни стало исключить любую возможность расправиться с девочкой и, перекрыв все пути к отступлению, загнать его в угол.
За дверью в скале, скрытое за стенами Ада, находилось помещение шириной около двадцати футов, когда-то буквально нашпигованное механизмами. Повсюду валялись болты и стальные плиты, на которые эти механизмы крепились. Сложные переплетения лестниц, уходившие вверх на высоту до сорока или пятидесяти футов, теперь были сплошь перевиты паутиной; лестницы вели к различным дверцам, нишам и панелям, где размещалось сложное оборудование – генераторы холодного пара, лазеры, – с помощью которого достигались различные эффекты – световые, звуковые и прочие. Оборудование было демонтировано, упаковано в контейнеры и увезено.
Сколько может потребоваться времени, чтобы разрезать девочку, вырвать из ее груди еще теплое сердце и насладиться его предсмертной агонией? Минута? Две? Не больше. Поэтому нельзя давать ему ни минуты покоя, плотно сесть ему на хвост, дышать в его паршивый затылок.
Линдзи направила луч фонарика на кишевшее разбегавшимися в разные стороны от света пауками нагромождение стальных труб, коленчатых патрубков и станин. Быстро решила, что убийца не станет прятаться ни в одном из потайных мест наверху.
Хатч шел немного сбоку и чуть-чуть сзади нее, не отставая ни на шаг. Оба тяжело дышали, но не потому, что выбились из сил, а потому что страх, стеснив грудь, перехватывал дыхание.
Решительно повернув влево, Линдзи зашагала к темному провалу в бетонной стене, находившемуся в самой дальней от них стороне просторного зала. Он притягивал ее потому, что раньше был явно забит досками, но не наглухо, а чтобы помешать без нужды соваться в помещение, размещавшееся за провалом в стене. По обеим сторонам провала еще торчали гвозди, но все доски были оторваны и валялись тут же, в сторонке, брошенные одна на другую.