Это говорит вдова поэта Осипа Мандельштама, который погиб во время Великой Чистки и стихи которого теперь переиздаёт ЦРУ. Опять-таки, для засылки в СССР, чтобы будоражить наших диссидентов.
Газета «Новое русское слово» в Нью-Йорке (сионисты и троцкисты) иногда хвастается, что её читают и в Москве.
Да, мы её тоже почитываем – и, иногда, находим там интересные для нас откровения.
Например, в номере от 18.02.1968 там напечатано, что писатель Михаил Зощенко был неврастеником и сам считал своё писательство чем-то, вроде болезни. Одному из своих друзей он говорил:
«Всё-таки, знаешь, это – вроде болезни. Вообще, от хорошей жизни писателем не становятся. Надо что-то перетерпеть или вообще быть больным…
Где-то я читал, что Фонвизин, уже полупараличный, катался в тележке перед университетом и кричал студентам: «Вот до чего доводит литература! Никогда не будьте писателями! Никогда не занимайтесь литературой!„“ – Кстати, хотя Зощенко писал умышленно хамским языком, но, по рождению, он был дворянин. И, хотя он был писателем-юмористом, но в личной жизни этот смехач был тяжёлым депрессивным меланхоликом.
Ну, и маленькое личное наблюдение. Недавно моя жена познакомилась со студенткой из Алжира, которая учится в университете имени Лумумбы.
И эта студентка ей говорит, что на медицинском факультете, где она учится, профессора прямо говорят, что большинство писателей – шизофреники.
А поскольку я сам немножко пописываю, то, при этом, жена посмотрела на меня довольно ехидно. Только, она не знает, что я пишу…
Знаем, что он пишет, – шепнул один студент другому. – Он пишет рекомендации, кого из братьев-писателей посадить в дурдом и кого выбросить за границу.
Сверхписатель Борис Руднев, почётный член Союза советских писателей и по совместительству генерал-профессор Научно-исследовательского института НИИ-13, полистал в своих записках:
– Английский специалист по советским вопросам Роберт Конквест, в своей толстенной книге «Большой террор», Лондон, 1968, где он анализирует Великую Чистку, пишет, что из 700 писателей, которые присутствовали на I Съезде советских писателей в 1934 году, только 50 человек пережили Великую Чистку и присутствовали на II съезде писателей в 1954 году.
И Солженицын тоже говорит, что за время чистки подчистили более 600 писателей (стр. 322).
Если вы заглянете в 8-томную советскую «Краткую литературную энциклопедию», Москва, 1962-1975, и просмотрите биографии советских писателей, процветавших до Великой Чистки, то увидите, что большинство этих биографий кончается сакраментальной формулой: незаконно репрессирован – посмертно реабилитирован.
То есть, ликвидирован во время Великой Чистки.
Международная организация писателей ПЕН-клуб, 3 ноября 1977 года подала официальную жалобу в Организацию Объединенных Наций, утверждая, что писатели подвергаются репрессиям в 55 из 80 обследованных стран.
Приложен список с именами 606 писателей, из которых 471 находятся в тюрьме, 22 посажены в психиатрические больницы, 7 находятся в ссылке, 12 под домашним арестом и так далее.
Вы подумаете, что на первом месте СССР? Нет, на первом месте стоит Аргентина, где военное правительство, в порядке борьбы с дикой анархией и террористами-убийцами, посадило за решетку 119 бумагомарателей, которые раздувают эту анархию.
СССР стоит на втором месте: 78 чернильных душ, в основном диссидентов, которых мы сажаем в дурдома или выбрасываем за границу.
Но даже и в США, где так много вопят о «правах человека», подвергаются репрессиям 6 писателей, в основном порнографов, занимающихся растлением человеческих душ.
Отец философии экзистенциализма, то есть, декаденции в философии и литературе, датский философ Сорен Кьеркегор (1813-1855), горбун и гомосексуалист из евреев-выкрестов, говорит, что, со времён изобретения печатного пресса, дьявол поселился в печатной краске и, в результате этого, в современном мире, где общественное мнение создаётся прессой, невозможно проповедовать христианство.
Но, как расшифровать эту философскую загадку? Да, кстати, вторым знаменитым датским гомо был наш общий знакомый – сказочник Андерсен.
Кьеркегору вторит видный французский писатель и нобелевский лауреат Андре Жид (1869-1951), который прямо говорит, что нет книги, написанной без помощи дьявола.
Чтобы понять эту сентенцию, нужно знать, что Жид – такой же педераст, как Кьеркегор. Но на что он намекает? Ведь дьявол – это только псевдоним вырождения. Какая же связь между этим дьяволом и литературой?
Разберём эту щекотливую проблему более подробно.
Неужели, литературное творчество действительно столь тесно связано с дьяволом дегенерации? Неужели, вырождение – это неизбежная плата за гениальность?
Нет, необязательно. Величайший гений русской литературы Александр Сергеевич Пушкин был совершенно нормальным человеком. Солнечный гений!
Потому и говорят, что высший талант – от Бога. А дьявол ему только подражает. Потому, дьявола и называют – обезьяна Господа Бога.
Н-да, хотя, гениальность Пушкина была от Бога, но и дьявол тоже не дремал – и именно он подвёл Пушкина под пулю Дантеса. Этот дьявол прятался в душе его жены – красавицы Наталии Гончаровой.
Сейчас мы разберём её родословную, и вы сразу увидите, в чём дело.
Бабушка Наталии Гончаровой, по отцу графиня Надежда Платоновна Мусина-Пушкина, умерла совершенно сумасшедшей.
Её сын Николай Афанасьевич, отец Наталии Гончаровой, в конце жизни, тоже «повредился в уму», так, что бросался с ножом на жену, от которой у него было 6 детей.
По суду он был признан душевнобольным, и дела семьи вёл его брат Дмитрий Николаевич.
Мать Наталии Гончаровой – Наталия Ивановна – была тоже не лучше: на старости лет она стала алкоголичкой и напропалую сожительствовала с лакеями и кучерами. А это – симптомы подавленного гомосекса.
Сестра Наталии Гончаровой – Александра – была совершенно косая, а сама Наталия была слегка косоглазая. И Пушкин, даже на смертном одре, называл её «моя косая Мадонна».
Вот и вспомните тут суеверие про «дурной глаз», который приносит несчастья.
Хотя, Наталия Гончарова за 4 года, с 1832 по 1836, родила Пушкину 4 детей, но в интимной жизни она была фригидной, то есть, импотенткой. Пушкин описывает это так:
О, как мучительно тобою счастлив я!
Когда, склонясь на долгие моленья, Ты предаёшься мне нежна, без упоенья, Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему, И разгораешься потом всё боле, боле – И делишь, наконец, мой пламень поневоле.
– Так, с игривостью и лёгкостью гения, Пушкин описывает свою жену в постели. Потом он любил повторять:
Хочешь быть умён – учись,