– А ты снежная лягушка.
Шестой гудок.
Марти предостерегающе взглянул на них, и они прекратили состязаться в придумывании ругательств.
После седьмого звонка на другом конце сняли трубку.
Но никто ничего не говорил.
– Алло! – сказал Марти. – Это мама? Это ты, папа?
Человек, который взял трубку, говорил одновременно зло и грустно:
– Как тебе удалось перетянуть их на свою сторону?
Марти почувствовал, что кровь застыла у него в жилах, но не из-за пронизывающего холода, а потому, что голос, ответивший на звонок, был абсолютной копией его собственного голоса.
– Почему они должны любить тебя больше меня? – потребовал ответа Другой. Ужас овладел Марти, он потерял ощущение времени, все казалось нереальным, как в ночном кошмаре. Только на этот раз кошмар был наяву.
– Не смей трогать их, сукин ты сын! И пальцем не смей до них дотрагиваться! – сказал в трубку Марти.
– Они предали меня.
– Я хочу поговорить со своими родителями, – потребовал Марти.
– С моими родителями, – ответил Другой.
– Позови их к телефону.
– Чтобы ты снова лгал им?
– Немедленно позови их к телефону, – сказал Марти сквозь зубы.
– Они уже не смогут больше слушать твое вранье.
– Что ты сделал?
– Они не смогли дать мне то, в чем я нуждался. Поняв, что случилось самое страшное, ужас уступил место горю. На мгновение Марти не мог справиться с голосом. Другой сказал:
– Все, что мне было нужно – это их любовь.
– Что ты сделал с ними? – теперь Марти кричал. – Кто ты, что ты такое, черт возьми, откуда ты взялся! Что ты с ними сделал?
Не обращая внимания на вопросы, Другой продолжал задавать свои собственные:
– Ты и Пейдж настроил против меня? Мою Пейдж, мою Шарлотту и мою дорогую Эмили? У меня есть какая-нибудь надежда вернуть их или мне придется их тоже убить? – голос дрожал от эмоций. – Господи, осталась ли настоящая кровь в их венах, люди ли еще они, или ты превратил их во что-то еще?
Марти понял, что не может больше с ним разговаривать. Было бы сумасшествием пытаться делать это. Как бы они ни были похожи внешне, какие бы одинаковые голоса у них ни были, ничего общего между ними не было. По большому счету они отличались друг от друга так резко, как могли отличаться представители разных планет.
Марти отключил телефон.
У него так сильно дрожали руки, что он выронил телефон.
Когда он повернулся от окна, то увидел девочек, которые стояли вместе, взявшись за руки. Бледные, напуганные, они во все глаза смотрели на него.
Пейдж тоже вернулась сюда, услышав его крики, когда включала электрические батареи в одной из комнат.
* * *
Лица его родителей встали перед глазами, бережно хранимые воспоминания родительской любви всколыхнули его душу. Он решительно подавил их. Если он сейчас поддастся горю, потеряет драгоценное время, оплакивая их, он тем самым подпишет смертный приговор Пейдж и девочкам.
– Он здесь, – сказал Марти. – Он идет сюда, и времени у нас очень мало.
Те, кто изгонит жадности грех, грех зависти лучшей сочтут из утех.
Те, кто и зависть захочет изгнать, новые карты Ада творят.
Тот, кто стремится весь мир изменить, жемчугом святости себя возомнит.
И встав на сей благородный путь, уйдет от того, чтоб в себя заглянуть.
Книга Исчисленных Скорбей
Смейтесь над тиранами и трагедиями, которые они несут за собой.
Такие люди приветствуют наши слезы, как доказательство раболепия и покорности, а наш смех обрекает их на бесчестье и позор.
Лора Шейн. "Бесконечная Река"
Он стоит на кухне в доме родителей, наблюдая в окно за падающим снегом. Он дрожит от холода, с волчьим аппетитом доедает остатки мяса с хлебом.
Наступает один из тех решающих моментов, которые определяют, кто действительно герой, а кто обманщик. Когда все вокруг плохо, когда одна трагедия следует за другой, когда надежда кажется уделом только идиотов и дураков, как поступают в таких случаях Гаррисон Форд, или Кевин Костнер, или, скажем, Том Круиз, или Уэсли Снайпс, или Курт Рассел? Отступают? Нет, никогда. Немыслимо. Они же герои. Они упорно продолжают идти вперед. Они грудью встречают опасность. Они не только защищаются, но и наступают. Из фильмов, в которых вместе с героями он переживал самые тяжелые моменты, он знает, как справиться с эмоциональным опустошением, умственной депрессией, физическим насилием в большом количестве и даже с угрозой чуждой власти на земле.
Двигайся, двигайся, вызывай на бой, бросай вызов, наноси удар и побеждай.
Он не должен больше думать о трагедии, произошедшей с родителями, и об их смерти. В любом случае существа, которых он уничтожил, наверняка не были его настоящими матерью и отцом. Они тоже притворялись, как и тот, который отнял у него жизнь. Может, ему не суждено вообще узнать, когда настоящие его родители были убиты и заменены этими, но в любом случае он должен отложить скорбь на потом. Много думать о его родителях – или о чем-либо вообще – не просто трата драгоценного времени, но и не достойно героя.
Герои не думают. Герои действуют.
Двигайся, двигайся, вызывай на бой, бросай вызов наноси удар и побеждай.
Закончив есть, с кухни он проходит в гараж через прачечную комнату. Включив лампу дневного света переступает через порог и обнаруживает два автомобиля, которые может взять – старый голубой "додж" и сравнительно новый "джип-вагоньер". Он возьмет джип – у того два задних ведущих моста.
Ключи к машинам висят на крючке в прачечной. В шкафу он находит большую коробку стирального порошка. Он читает, из каких химикатов состоит порошок, и довольно кивает.
Он возвращается на кухню.
Ряд низких шкафчиков заканчивается винной полкой. Найдя штопор в ящике, он открывает четыре бутылки и выливает вино в раковину.
В другом кухонном ящике он находит среди всяких мелочей пластмассовую воронку. Третий ящик наполнен чистыми белыми полотенцами для посуды, а в четвертом лежит пара ножниц и коробка спичек.
Он относит бутылки и все остальное в прачечную комнату и ставит их на кафельную поверхность рядом с глубокой раковиной.
Из гаража он приносит красную двадцатилитровую канистру бензина, которую находит на полке слева от рабочего стола. Когда он отворачивает крышку, пары бензина вырываются наружу. Отец, видимо, держал бензин в канистре для заправки газонокосилки, ибо сейчас она пуста.