— Спасибо, Молдер.
— Нет, ты не поняла. Я говорю, под его ребрами находится что-то блестящее. Вон, видишь!
— О, шит! Это бриллианты! Это золото, Мол-дер-р-р!
…Древние ребра дракона рассыпались в прах от суетливой возни специальных агентов.
— Молдер, это несметные сокровища! Мало того что они сами по себе стоят бешеных денег, так ведь это еще и раритет! Сокровища из параллельного мира! Снимай пиджак, Молдер, я же знаю, что он у тебя с тройной подкладкой для того, чтобы про носить в Бюро героин и пончики с сахарной пудрой. Унесем, сколько сможем!
— Скалли, а это не будет расцениваться как акт вандализма? Осквернение гробниц? Неуважение к истории?
— Чушь! Кто нас осудит за то, что мы немножко разорили параллельное пространство…
— Это да, но вот вопрос, как мы отсюда выберемся?
— Это детали, — отмахнулась Скалли, набивая Молдеров пиджак сокровищами. — Есть масса способов выбраться из темницы, когда ты нарыл в ней кучу бриллиантов и жаждешь немедленно приобщить их к своему банковскому счету!
— Ну-ну, — только и сказал Молдер. — Кстати, остальных мы проинформируем о нашей находке?
— Ты спятил? — только и ответила Скалли. — Надевай пиджак. И пойдем дальше.
— Ты думаешь, тут на каждом шагу лежит мертвый дракон на куче сокровищ? — съехидничал Молдер.
— Я думаю, что мы должны теперь найти выход из этого неуютного места, — парировала Скалли.
…Людмиле, сопровождаемой гоминидом Чарли и волком-богатырем, повезло куда меньше, чем американским федералам. Исследуя свой сектор подземелья, они то и дело натыкались на человеческие скелеты, покоящиеся на твердом песчанике в самых непринужденных позах.
— Волк, убавь яркость, — наконец взмолилась Димка. — Уже нету сил смотреть на эти мощи!
— Нет, не надо, умоляю вас! — тут же возопил Чарли. — Я боюсь темноты! А еще больше боюсь того, что наступлю на чей-нибудь череп, а потом мертвец будет являться мне в снах и укорять за это!
— Чарли, не выдумывай, — отрезала Димка. — Делать мертвецам больше нечего. Кстати, если мы не найдем отсюда какой-нибудь достойный выход, то сами скоро окажемся в положении этих мертвецов. Пищи и воды нам предусмотрительно не дали. Полагаю, что мы скоро загнемся.
— Кстати, о воде, — поводил носом волк. — Вы не чувствуете запаха сырости?
— Нет, — с надеждой сказала Димка, — а что?
Волк вздохнул:
— Вот и я не чувствую.
И тут Чарли пискнул:
— Ой, мама!
(Хотя откуда у реликтового гоминида может быть мама, непонятно. Он же вымерший вид.)
Из темноты прямо на опешивших Димку, волка и гоминида смотрела женщина.
Они долго не решались двинуться с места, а потом волк нервно хихикнул и вильнул хвостом:
— Вот я дурак, сразу не сообразил… Она же каменная! Чего мы испугались? Никакой органики!
Волк постарался включить свои глаза на полную мощность, и наши герои увидели прекрасную статую женщины, сидящей на каменном же троне. Лицо ее было величественно, мраморные глаза смотрели гордо, и облачена она была в платье, текущее множеством складок к ногам. В одной руке женщина держала шар. А в другой…
Другой руки просто не было.
— Вот это странно, — сказала Димка. — Может, ей отбили руку? Как Венере Милосской?
— На подножии трона какие-то знаки, — показал волк. — Рука, двойная волнистая линия, глаз, шар, тройная ломаная линия, рука, нога, птица, голова быка. Я это запомню на всякий случай. По-моему, инкуб силен в мертвых языках. Нарисую — он переведет. А теперь пошли отсюда. Мне не нравится, как она на нас смотрит.
— А как на вас прикажете смотреть?!
Димка впервые за всю историю брякнулась в обморок. Вообще, у нее были крепкие нервы: перемещение в пространстве, вид царевича Филимона, плен и подземелье она вынесла стойко. Но когда подала голос каменная однорукая баба, Димка не выдержала. Упав в обморок, она придавила волку Сергею хвост. Но тот этого не заметил. Он с ужасом таращился на статую во все свои янтарные глаза.
Только йети не потерял присутствия духа. Видимо, глубокое знакомство с творчеством Диккенса не прошло для него даром. Он по-джентльменски не показал неприятного удивления тому, что статуя заговорила. Наоборот.
Йети сделал самый галантный поклон и сказал:
— Я приношу искренние извинения, что вместе со своими друзьями нарушил покой столь прекрасной и величественной леди.
Статуя смутилась. Не будь она мраморная, наверное, нежный румянец залил бы ее щеки.
— Ой, да ладно! — растянула она в улыбке каменные губы. — Я просто отвыкла от приличного общества. Столько веков почти в полном одиночестве! Ваши покойные предшественники меня боялись и вовсе не стремились к общению. Это так ужасно, когда тебя считают чудовищем!
— О, как я вас понимаю, милая леди! — прочувствованно воскликнул Чарли.
— Зовите меня Да, — жеманно дернула плечиком статуя и вдруг сошла со своего трона. Протянула Чарли единственную руку: — Рада познакомиться. Я здешняя богиня.
— А я просто Чарли, — чуть не умер от смущения гоминид.
— О, какое прекрасное имя! Чарли, прошу вас без церемоний. Я ведь богиня низвергнутая и забытая. Мой народ меня предал…
— Боже мой! — воскликнул Чарли. — Как это ужасно!
— Не то слово, — кивнула богиня. — Сами понимаете, когда тебя низвергают и вместо поклонения отправляют на кладбище, характер портится. Но вам я так рада! Надеюсь, вам не будет скучно выслушать мою историю?
— Почту за честь! — опять поклонился Чарли. — Только, с вашего позволения, я приведу в чувство своих спутников. Им тоже будет крайне интересно выслушать вас.
Димка поначалу смотрела на говорящую статую с опаской, а волк нервно зевал и оттого еще больше стеснялся. Но история богини оказалась столь печальной, что страх и стеснение у наших героев скоро сменились жалостью.
— Я была богиней уже тогда, когда создавался этот мир, — заговорила статуя. — Я даже принимала непосредственное участие в его создании. Видели дюны? Моя работа.
Дюны немедленно похвалили.
— Разумеется, вначале меня почитали. У меня были храмы, жрецы и священные девственницы, исполнявшие в мою честь танцы. Не подумайте плохого — распутства и человеческих жертв я не поощряла! С этого-то и начались мои беды. Несколько тысяч лет назад мои жрецы вступили против меня в заговор. Они были недовольны тем, что я запрещаю им жертвоприношения и ритуальное надругательство над девственницами. Меня низвергли и объявили, что найдут себе нового бога. Я была брошена в это подземелье. Тогда, в начале времен, оно еще было маленьким. Потом его расширили специально — у новой веры оказалось слишком много врагов.