— Да, а потом уснула и спала с ужасными кошмарами.
— Расскажите подробнее об этих кошмарах.
Доктор уже не держала Лили за руку, но тепло все же шло через нее, словно угнездилось глубоко внутри и согревало самую душу.
— Я видела, как машина снова и снова врезается в Бет и отшвыривает ее, кричащую, зовущую меня, на обочину, футов на двадцать. А когда я проснулась, Бет по-прежнему стояла в глазах. Помню, как лежала и плакала, не в силах подняться, а в голове не было ни единой мысли.
— Как будто надежда окончательно вас покинула.
— Верно. Все кончилось, и продолжать уже не стоит. Больше ничего не имело смысла. Мир окрасился в черные тона.
— Итак, Лили, вы отъехали от дома. Вы в своем красном «эксплорере». Что вы думаете о своей машине?
— Теннисон орет на меня каждый раз, когда я называю его машиной. Я приучилась не делать этого. Он «Эксплорер» с большой буквы, и на свете больше нет ничего подобного, и это не машина, а почти божество, поэтому его следует называть по имени.
— Вы не слишком его любите, верно?
— Свекор со свекровью подарили мне его на день рождения. В августе. Когда мне исполнилось двадцать семь.
Доктор Чу не пыталась узнать побольше, допытываться, настаивать, просто беседовала с подругой. Правда, при этом легонько гладила левую руку Лили. Потом повернулась к Диллону и кивнула.
— Лили!
— Что, Диллон?
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне тепло, Диллон, так тепло… И боль совсем ушла. Просто чудо. Я хочу выйти замуж за доктора Чу. У нее руки волшебные.
— Очень рад, — улыбнулся Савич. — Ты уже едешь по шоссе 211?
— Да. Только сейчас свернула направо. Начало еще ничего, но когда доберешься до мамонтовых деревьев, сразу темнеет и они словно смыкаются вокруг тебя. Я всегда считала, что эту дорогу прокладывал маньяк.
— Совершенно с тобой согласен. О чем ты думаешь, Лили?
— Думаю, что в сумерках кажется, что на эти деревья наброшен саван. Совсем как на Бет в гробу. Я была так угнетена и хотела покончить с этим, Диллон, покончить поскорее. Эта боль просто пожирает тебя заживо, забралась в душу, как червяк в яблоко, и грызет изнутри, и никогда не уйдет. Я просто больше не могла это выносить.
— Боль, — мягко вмешалась доктор Чу, время от времени сжимая руку Лили. — Расскажите мне побольше об этой боли.
— Она хочет слиться со мной. И я готова сдаться. Если я стану болью и боль станет мной, тогда я смогу искупить свою вину.
— Вы пришли к заключению, что должны убить себя, потому что это единственный путь к очищению? К восстановлению равновесия?
— Да. Жизнь за жизнь. Моя, ничего не стоящая жизнь, за ее, маленькую, но бесценную.
Лили неожиданно нахмурилась. Доктор Чу провела ладонью по ее руке, снова сжала вялые пальцы.
— О чем вы сейчас думаете, Лили?
— Я только сейчас поняла: тут что-то не так. Я не убивала Бет. Нет, я в это время была в издательстве, отдавала свои комиксы Бутсу О'Малли, спрашивала, нравится ли ему.
— А он смеялся?
— Да. Позже шериф сказал, что тело Бет отбросило на двадцать футов.
Лили осеклась и стиснула руку доктора Чу так, что побелели костяшки.
— Спокойно, Лили. Все хорошо. Я здесь. Ваш брат и миссис Савич тоже здесь. Забудьте, что сказал шериф. Теперь вы вдруг поняли, что не убивали Бет.
— Правда, — шепнула Лили, хлопая ресницами. — Что-то и впрямь неладно. Знаете, я неожиданно вспомнила, как пила снотворное, которое оставил на тумбочке Теннисон. Таблетки застревали в горле, и я глотала и глотала, чтобы их протолкнуть, сидела с этим пузырьком и скандировала: еще, еще, еще, а когда бутылочка почти опустела, поняла, что вовсе не хочу умирать. Но было уже поздно, и я так жалела о потере Бет и себя самой…
— Постой, Лили, — перебил Савич, — никак не возьму в толк: ты рассказываешь о таблетках, которые приняла после похорон Бесс. Почему ты думаешь о них сейчас, когда сидишь за рулем?
— Потому что внезапно сообразила, что не помню, как пила их. Ну не странно ли?
— Очень. Продолжай.
— Ну, говорю же, я осознала, что не хотела умирать, ни тогда, ни сейчас. Но почему угрызения совести терзают меня с такой силой? Почему в мозгу бьется одна мысль: направить «эксплорер» в заросли толстых деревьев, которыми обсажена дорога?
— И вы нашли ответ?
— Нашла.
Она вдруг осеклась и глубоко вздохнула. Савич увидел, что она спит. Ее голова слегка склонилась набок.
— Это нормально, мистер Савич. Дайте ей отдохнуть, потом я разбужу ее и мы продолжим. Она снова будет с нами, когда проснется. Тогда и посмотрим, стоит ли ее снова гипнотизировать. Но знаете, меня все больше и больше разбирает любопытство узнать подробнее о том случае, когда она выпила пузырек снотворного. Может, стоит остановиться и на нем?
— О да, — попросила Шерлок.
Однако им не пришлось будить Лили. Не прошло и минуты, как она открыла глаза, моргнула и объявила:
— Теперь я помню все. Я не пыталась покончить с собой, Диллон. Не пыталась!
Она облегченно улыбнулась доктору Чу. Та взяла ее руки и подалась вперед.
— Расскажите, что случилось, Лили.
— Я пришла в себя. В голове прояснилось, и я была просто потрясена тем, что собиралась сделать. Но как раз на этом месте дорога резко сворачивала и начинался крутой спуск. Я сообразила, что еду слишком быстро, и нажала на тормоз.
— И что? — не выдержал Савич.
— Ничего. Совсем ничего.
— Я знала. Знала! — прошептала Шерлок.
— А ты попыталась прокачать тормоза, как учил па?
— Да. Осторожно нажала несколько раз, снова и снова. Но тормоза не работали. Я пришла в ужас. Пыталась включить экстренное торможение, хотя знала, что оно срабатывает только на задних колесах. Но я старалась любой ценой замедлить скорость.
— Можешь не продолжать, — кивнул Савич. — Аварийный тормоз тоже не действовал.
Лили покачала головой и судорожно сглотнула.
— Не действовал. Я летела от центра к глубокому оврагу слева. Справа стояла стена деревьев, дорога шла под гору, и скорость все увеличивалась. Кроме того, на этом шоссе бесчисленное множество изгибов и поворотов. Оно спрямляется только на подъезде к Ферндейлу.
— И ты переключила рычаг передачи? — закричала Шерлок.
— Да. Послышался ужасный скрежет, будто коробку передач разрывало на части. Машина затряслась, взвыла, и колеса перестали вертеться. «Эксплорер» занесло. Я пыталась, избежать удара, но тут показался очередной поворот. Я поняла, что это конец.