— Скоро приедет ваш отец, — сказала Далва, хорошо знающая суть взаимоотношений брать­ев. — Вы такая красивая пара! Ваша мать всегда веселилась, когда гости не знали, кто из вас кто, и терялись, увидев двух абсолютно одинаковых мальчиков. Она любила загадывать всем знако­мым эту загадку — отгадайте, где Лукас, а где Диогу! Догадаться можно было только случайно.

Но одинаковыми братья выросли лишь внешне.

Диогу улыбнулся и снова поцеловал няню, но Лукас остался по-прежнему мрачным. Его соб­ственная судьба казалась ему несправедливой, мир он видел исключительно в темных тонах и редко радовался чему-нибудь.

' Бедный мальчик! - грустно подумала Далва.

Унего сложный характер... Ему тяжело, он муча­ется, но, скорее, мучает себя сам. Никто не ви­новат в его страданиях... Но как же ему помочь?.. Хотя о чем это я? Ему не в силах помочь никто, кроме него самого. А он сам как раз не настроен выручать себя из ловушки, которую сам для себя устроил... Бедный мальчик.

— Далва, — услышала она снизу голос хозяина.

- Приехал отец, - улыбнулась она братьям.: И они отправились вниз. Первым весело бежал Диогу, а за ним нехотя плелся Лукас заставляя себя идти.

Леонидас Феррас любовно осмотрел сыновей. Сегодня у него был запланирован довольно серь­езный разговор с ними. Они выросли, и им ско­ро предстоит брать в руки отцовское дело. Имен­но для этого Леонидас и решил привезти их к себе в офис.

Там Феррас, усадив сыновей напротив себя, объявил им, что хочет в них обоих видеть свое продолжение. Его заветная давняя мечта — уви­деть после окончания учебы Диогу во главе от­цовской компании (он изучал управление), а Лу­каса — адвокатом компании (он изучал право).

Сыновья выслушали все молча. Диогу про себя восторженно согласился с замыслом отца — ему действительно понравилась эта идея. Она тешила

его самолюбие и давала простор фантазии. И уже даже руки чесались начать что-нибудь делать, прямо сейчас... Но Лукас насупился еще больше. Он терпеть не мог право и стал изучать его ис­ключительно под давлением и влиянием отца. Лукас мечтал стать музыкантом. Но отца такой выбор сына не вдохновлял, так же, как и брата.

— Мне эта мысль совсем не нравится, — про­бормотал Лукас. - Почему надо все всегда решать за меня? Ты прекрасно знаешь, кем я хочу быть...

— Интересно, тебе хоть что-нибудь нравит­ся? — съязвил вредный братец.

Но прежде, чем Лукас ответил, отец, улыбаясь, поспешил погасить очередной конфликт.

— Сын, ты у меня романтик, — сказал он. — Это неплохо, но профессия музыканта не для

Феррасов! Мы совсем другие люди...

— Конечно, — с готовностью поддержал отца Диогу. — И ведь музыкой себя не прокормишь!

Ты должен это понимать и думать о будущем, у тебя впереди жизнь.

Он рассуждал, как многоопытный умудренный жизнью человек. Раздраженный Лукас готовился броситься в новую атаку на брата, но тут позво­нил телефон. Отец снял трубку, и братья неожи­данно обратились в слух, поглядывая на старше­го Ферраса с любопытством. А он сразу резко изменился, заговорил другим тоном. Что это с от­цом?.. Таким они его никогда еще не видели.

Иветти, несколько раз повторил он ласково женское имя таким тоном, словно само его зву­чание было для Леонидаса необычным и замеча­тельным. Близнецы многозначительно перегляну­лись, забыв о своей ссоре. Интересно... Это что-то новенькое... У отца появилась женщина?.. Хотя, наверное, их у него было за то время, что он жил один после смерти жены, матери двойня­шек, немало. Взрослеющие сыновья об этом до­гадывались. И все-таки он никогда раньше так не демонстрировал свои чувства, всегда скрывал свои связи от сыновей. А здесь... Нет, здесь явно что-то другое... Что?..

«Львеночек» — произнесла незнакомая жен­щина в трубку, и это неожиданно ясно услышал сидевший ближе к отцу Диогу. Отец заметил, что сын расслышал, как его называет дама, и поспе­шил немного отодвинуться. Даже слегка покрас­нел.

Диогу усмехнулся и вновь выразительно взгля­нул на брата. Его взгляд говорил яснее ясного — как бы нам поскорее познакомиться с пассией отца?.. Лукас ухмыльнулся в ответ и кивнул, под­тверждая, что тоже не против ее увидеть.

Близнецы — это довольно загадочное явление. Практически это один человек, просто волей судьбы разделившийся на двоих. Именно поэто­му они всегда хорошо понимают друг друга, лю­бят друг друга, бывают очень привязаны друг к другу. Хотя братья Феррас часто спорили и ссо­рились, закон тяготения двойняшек распростра­нялся и на них. И, поругавшись, они оба тотчас жалели о своей вспышке и торопились помирить­ся, в глубине души хорошо зная, что каждый из них тоскует и скучает в одиночку, без брата.

Наконец отец опустил трубку и внимательно посмотрел на сыновей. Они ерзали на стульях от любопытства. Неужели сейчас они услышат нечто

важное?! О женитьбе отца, например?.. Знает ли об этой женщине Далва?.. Надо спросить...

— Я собираюсь ехать в Марокко вместе с Ал-биери, вашим крестным. Он хочет навестить сво­его старого, еще со времен учебы в колледже, друга Али, — сказал он. — По дороге он еще ре­шил заехать в Египет. Не поехать ли вам с ним вместе? А я прилечу прямо в Фес.

Братья вновь переглянулись и дружно улыбну­лись отцу.

— Ура, едем! — ответил за двоих Диогу. — Нас ждут пирамиды, пески и красавицы в чадрах! Ура, ура! Классное предложение, отец! Кто же от него

откажется? Нам здорово повезло!

Лукас согласно кивал. И от его мрачного на­строения почти не осталось следа. Так, еле замет­ные отголоски...

Глава 2

Жади печально смотрела из окна на своих бра­зильских подруг. Они пришли звать ее на диско­теку. Здесь, в бедном квартале Рио-де-Жанейро, не так давно открывшаяся дискотека стала самым замечательным, просто-таки роскошным праздни­ком для молодежи. Но надо же было так неудач­но сложиться...

Жади росла с матерью-мусульманкой, которая старалась воспитать дочь в традициях ислама. Правда, в Бразилии это удавалось не слишком — здесь все росли свободно и жили легко, не обра­щая внимания на заповеди той или иной религии. Но мать Жади Саула этим возмущалась, постоян­но носила мусульманскую черную чадру и строго следила за дочерью.

Вот и сегодня она, очень не вовремя, по мнению Жади, вернулась домой с рынка, а потому встретилась с подругами дочери и тот­час разузнала причину их визита. И затем веж­ливо им объяснила, что Жади не ходит на дис­котеки, потому что этого не позволяет их ре­лигия. Жади сразу надулась и стала ныть над душой у матери, упрашивая ее разрешить схо­дить на дискотеку. Подумаешь, какое преступ­ление! Все ходят — и ничего! При чем тут Ис­лам? Жади не хотела признаваться матери, что уже не раз там бывала с подружками. Она во­обще не понимала, почему мать по-прежнему упорно держится за свою религию и следует лишь ее законам.