– Ты действительно разговариваешь с богами, – кивает Итул. – Ты знаешь, что у мальчика с которым ты постоянно связываешься, очень странная аура?
– Знаю, – киваю я. – Ты что-нибудь понимаешь? Ни я, ни Верховный Жрец Доэра так и не смогли ничего понять.
– И не надо, – качает головой некромант. – Поверь мне, у твоего младшего брата очень необычная судьба. И он совсем не зря стал одним из Воинов. Знания того, что ему предстоит в его судьбе, может лечь слишком тяжелым грузом как на его плечи, так и на твои, Лилиан.
И мне не остается ничего другого, как согласиться с его мнением.
Кирилл мягко и бесшумно двигался по коридору. Что-то вело его, какое-то непреодолимое чувство.
Запретные Земли. Они ступили на землю этих островов поздно вечером и утром должны отправиться в лагерь Избранных. Этот перевалочный пункт организовали специально для принятия Воинов. И кроме воинов Мирейи сейчас в этом небольшом здании гостили еще четыре Воина. Они прибыли с далекого Севера. Могучие, огромные мужчины, закутанные в меха, несмотря на жару, сплошь покрытые шрамами. Они только плечами пожали, когда узнали, что Воин Мирейи – двенадцатилетний мальчик. Однако их мнение кардинально изменилось, когда они узнали, что этот мальчик убил осанну – легендарную радужную смерть.
Ночью Кирилл проснулся от того, что ему послышался слабый вскрик. Именно туда, где ему казалось, он его услышал, он и шел.
Тревожное чувство вело его дверям в комнаты северян. Он неуверенно коснулся двери рукой, не совсем понимая, что делает сейчас и здесь. Дверь от легкого прикосновения бесшумно распахнулась и юный принц замер, словно попал в свой ночной кошмар.
Огромный полуголый воин держал за волосы тонкого изящного обнаженного бронзовокожего юношу. Тот яростно вырывался, но сражался молча.
Воин, явно распаленный этим сопротивлением, резко ударил пленника, на шее которого сверкнула полоска рабского ошейника.
В тот момент, когда их застал Кирилл, северянин с тяжелым рыком заломил юноше руки и… принц тихо выдохнул, когда услышал надрывный, полный ужаса и унижения крик раба и наконец, пришел в себя.
– Господин мой, – на его плечо легла теплая рука Сухмета. – Это зрелище не для твоих глаз.
Мальчик дернул плечом, вырываясь, и шагнул вперед.
– Прекрати!
Властные интонации его голоса, человека привыкшего, что его приказам подчиняются, заставили северянина резко остановиться и недоуменно уставиться на непрошенных гостей.
– Восточник, – наконец проговорил он. – Уведи маленького Воина. Если только он не собирается присоединиться к обучению этого строптивого раба.
Юноша под ним тихо стонал сквозь стиснутые зубы. Слезы беззвучно капали с его лица.
– Я никуда не уйду, – холодно отозвался Кирилл. – И если ты не хочешь, что бы мы тут и сейчас нарушили закон о неприкосновенности Воинов – ты прекратишь, и продашь этого раба мне.
Воин внимательно вгляделся в глаза мальчика стоящего перед ним. Синие пламя ярости и такой тоскливой ненависти водоворотами кружило на дне этих колодцев, что он невольно вздрогнул. Словно перед ним стоял и вовсе не мальчишка, а какое-то совершенно иное создание. Северянину внезапно вспомнились слова их оракула, который предупреждал, что желания неба должны быть выполнены, если он не хочет, что бы кара настигла его позже… И сейчас он видел бушующее небо в глазах стоящего перед ним маленького Воина Мирейи.
– Забирай так, маленький Воин, – принял он решение, отпуская строптивого раба. – Он твой.
Мальчик медленно кивнул и шторм в его зрачках поутих. Он развернулся и зашагал прочь из комнаты, несмотря следуют ли за ним Сухмет и его новое приобретение.
Лишь войдя в свою комнату, он оглянулся. Восточный воин поддерживал все еще обнаженного юношу, который смотрел исподлобья.
– Зачем ты это сделал? – хриплый сорванный голос.
Сухмет осуждающе покосился на свою ношу, но промолчал.
Кирилл сел на кровать и устало поднял на них глаза:
– Считай, что я выплачиваю старый долг.
– Я опозорен, – юноша высвободился из рук Сухмета и опустился на пол, обнимая худые колени руками.
Кирилл устало потер виски руками:
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать, – глухой ответ.
– Моему брату, – помолчав, начал говорить принц, – было четырнадцать, когда его изнасиловали. Но он не сломался и не говорил, что был опозорен. Он отомстил своему обидчику и стал одним из самых могущественных людей, которых я только знаю. И если ты собираешься поступить по-иному, то тогда тебе лучше вернуться к своему хозяину прямо сейчас. Потом тебе будет нравится твое положение, и ты начнешь получать удовольствие, втихую ненавидеть своих хозяев за это.
– Что ты понимаешь?! – поднял голову пленник, и глаза его полыхают.
– Помолчи, – поморщился Кирилл. – Мой брат трижды вытаскивал меня из-под того, кто был моим отцом. Но на четвертый его не было рядом, а у меня не достало сил и хитрости защитить себя. Мне тогда было девять лет. Поверь, тебе повезло намного больше, чем мне или моему брату. Ты еще что-то хочешь сказать?
Увидев потрясенное лицо пленника, мальчик только качнул головой:
– Сухмет, – он взглянул на восточника, который стоял изваянием, боясь пошевелиться. Если бы он только знал, он бы ни за что не допустил, чтобы господин смог все это увидеть. Ни за что. – Одень его. Сними ошейник. Он свободный человек. И устрой куда-нибудь. Если захочет – останется, нет – собери ему все необходимое в дорогу. А теперь выметайтесь оба из моей спальни, я дико устал и хочу спать.
– Да, мой господин, – медленно кланяется Сухмет и подхватывает теперь уже бывшего раба. – Идем…
Кирилл упал в подушки, как только за ними закрылась дверь, и беззвучно заплакал.
Сиган задумчиво крутил кружку с пенистым пивом. Его взгляд выглядел затуманенным, в таверне все притихли, потому что когда у Сигана Убийцы такое лицо, то будет история. Точнее будет – История. В моем капитане пропадал настоящий дар сказителя. Если бы не его происхождение и последующие из этого обстоятельства события, когда он стал пиратом, а затем и мое появление вкупе с богиней, которой он отдал свою верность и душу…
Наверное, в каждом жреце Лейлы пропадал еще какой-нибудь талант, потому что не зря же Кэртис так удивлялся и печалился тому, что я не стал бардом в свое время. Так и с Сиганом. Он воистину был Сказителем…
– Его имя было Рэдис Кровавый. И многие полагали, что был он больным садистом и убийцей, – тихо заговорил капитан, и в таверне наступила почти мертвая Тишин. О Рэдисе Кровавом слышали слишком многие, и легенды эти были одна кровавее другой. – Славился сей славный пират тем, что убивал своих пленных, живьем разрезая на куски, которые затем высылал строптивым родственникам, отказавшимся платить выкуп. Не щадил ни детей, ни женщин. А особо красивых отдавал на потеху сиренам… Говаривали, что владел он колдовством, ибо был неуловим, однако мало кто помнит, кем он был до этого.