– Я действительно не понимаю… – жрец качнул головой, пряча загнанное выражение глаз. – Я… изгнал своего старшего сына, когда он попытался убить меня, чтобы побыстрее занять трон. А когда его путем пошел мой второй сын, я убил его, принеся первую жертву Лейле. Мой собственный народ взбунтовался против меня, ведомый моей последней женой, и я стер свое королевство с лица земли, подарив каждую убитую душу своей богине. После чего меня приняли в храме Лейлы и предложили стать Верховным Жрецом.
– Я помню историю, – отозвался Лилиан.
– Перед тем, как Сирен появился, за день до этого, мне сообщили, что на месте прежней столицы растет новый город, а его правителем стал мой старший сын, который выжил только благодаря тому, что был изгнан.
Жрец медленно кивнул, и повернул голову разглядывая в лунном свете точеный профиль Тагара Катани.
– Он стал великим правителем, – тихо ответил он. – Конечно, у него не получилось вернуть прежнее величие страны, но за годы своего правления, он восстановил её из руин. Хроники говорят, что он очень хотел уйти на покой к жрецам Доэра, замаливать грех покушения на отца, но не посмел, считая, что его долг восстанавливать страну, пока он жив. У нас есть закон в Мирейи. Он записан одним из первых на страницах свода. Пролитие родной крови – это несмываемый грех
Тагар медленно кивнул. И резко развернувшись, ушел, а Жрец Лейлы остался слушать песню Сигана и смотреть на дрожащую лунную дорожку на морской поверхности.
Сирен стоял на краю, протянув пустые ладони прямо над водой, позади него выстроились все жрецы Лейлы, приведенные им в это время. Я и Сиган стояли на краю этой шеренги. Команда корабля устроилась где только можно, освободив нам часть палубы, они не собирались попустить ни момента. Каждый второй на "Быстром" был воином Лейлы, так что они прекрасно понимали, что на их глазах сейчас оживет самое настоящее чудо и пора было приступать к его кульминационной части.
Первые лучи солнца показались из-за края горизонта при том, что на другой стороне неба все еще висел бледный диск луны. Первый луч скользнул по поверхности моря и… очутился в ладонях Сирена. И с этим прикосновением личина того, которого мы знали как Сирен, словно опала трухой. И снова, как тогда перед Расином в таверне, мы увидели истинное обличие бога. А в горсти его ладоней собиралось все больше солнечных лучей, светясь розоватым сиянием, на основании которого постепенно разгорались яркие оранжевые искры. Огненную чашу Роя не зря назвали еще Рассветной. Легенды гласили, что он принес его из гибнущего мира на Эмир, как память о том мире. Но Мраку не так уж и нужен Рассвет, и поэтому на многие века и даже тысячелетия чаша была забыта, пока её не выкрал сын морского божества Годоса и Богини Ночи и Охоты Лейлы, для того, что бы спасти свою мать. С тех пор чаша считалась его артефактом, хотя и были легенды, в которых рассказывалось, как Рой пытался вернуть огненную чащу себе.
А сияние в руках бога тем временем оформилось и теперь стало понятно, почему она называлась чашей, и огненные всполохи бегущие по дрожащему розовому сиянию к краям чаши объясняли огненность.
– Кровь! – Сирен даже не смотрел в нашу сторону.
Первым к нему шагнул Лайл, на ходу надрезая себе запястье. И после первых же капель сияние начало темнеть, наполняясь багровым отливом. Следом не мешкая ни секунды Миран, в тот момент, когда Лайл спокойно перешагивал за борт корабля и зависая в воздухе буквально в двух шагах. Тир, Лирия, Сарагон, Тагар – все в строго определенной временной последовательности.
Я шагнул вслед за своим столь далеким предком, и от той крови, что чаша получила от меня, она стала багровой по самый край, оставляя лишь тонкий сияющий ободок на краю.
Неведомая сила вздернула меня на воздух, и я завис рядом с остальными, успев краем глаза увидеть, как Сиган поднимает руку, проводя ею над чашей.
Полный диск солнца показался из-за края морского горизонта, и Сирен встал в круг образованный нами в воздухе.
+ПОРА+
Огненный волосы плескались в утреннем ветре, словно живые языки пламени… Впрочем, кажется, так оно и было. Сирен был огнем.
А в следующий момент вокруг нас поднялась стена морской воды, и вся морская мощь обрушилась на наши головы. И тьма заволокла мое сознание, когда легкие наполнились водой.
Очнулся я от того что кто-то настойчиво тряс меня за плечи.
– Ли! Лилиан! Очнись же!
Я неохотно открыл глаза и увидел склонившегося над собой Кэртиса.
– Сиган?..
Оборотень выдохнул с облегчением:
– С ним все в порядке. Мы выловили вас из воды и откачивали, наверное, с час. Вы выглядели как утопленники. Этот ритуал вас чуть не угробил.
– Нам пришлось сняться с якоря и выйти в море, – рядом присел Иган. – Иначе пришлось бы объясняться с властями и чиновникам города. Подозреваю, что несанкционированную магию, особенно божественного проявления, засекли все, кто мог.
Я медленно сел, отплевываясь:
– Если у них перемещения по времени все такие, то я отказываюсь путешествовать таким образом. Пара капель моей крови – это еще ладно, но лишать мир такой красоты как моя… Что с моим макияжем?
Хриплый кашляющий смех рядом был мне ответом:
– В зеркало тебе лучше не смотреться…
Я повернул голову, рассматривая Сигана:
– Даааа… учитывая, что мы живы, у них, наверное, все получилось.
– Наверное, – кивнул пират. – И я думаю, лучшее этому подтверждение ты найдешь, если повернешь голову.
Я послушался его и увидел Лейлу, улыбающуюся и болтающую ногами в воздухе, сидя на поребрике корабля.
– Они вернулись?
Она медленно кивнула.
– Они успели вовремя. Море разбросало их по своим эпохам.
– Эй, – меня вдруг посетило воспоминание. – А те четверо слуг?
– Не беспокойся, – Кэртис помог подняться мне на ноги. – Как только вокруг вас поднялась стена морской воды, они резво прыгнули за борт. Путешествуя вместе со своими господами, они уже, наверное, хорошо выяснили ритуал перемещения.
– В нашем мире их не осталось, – подтвердила Лейла. – Я проверила. – Так что баланс для нас соблюден.
– И мы оторвались от слежки Мрака, – довольно ухмыльнулся оборотень.
Рядом встал Сиган, пригладил мокрые волосы. Его платок пропал, видимо смытый морем:
– Что ж… я рад, что эта история с прыжками во времени закончилась. А то она была слишком уж невероятной.
Я медленно кивнул:
– Мы оказались лишь маленькой частью чужой легенды.
Пират потянулся до хруста в суставах:
– И ты не представляешь, как меня это радует. Нам еще свою творить и творить.
Я насторожился, услышав странные интонации в его голосе: