«Ты видишь мир глазами детей природы. А если уши заткнешь — то и слышать их ушами будешь. Вы не просто как-то взаимосвязаны, вы единое целое», — пояснил Шайтан.
— Понятно, — кивнула я.
— Далее. Раз для посторонней магии в тебе места уже нет, Внутренний мир так просто тебя не отпустит. Заполучив в себя живое существо, он либо наполняет его магией Древних, либо не выпускает, чтобы насолить Святым богам. Его магия каждый раз принимает некий облик в соответствии с тем волшебством, к коему ты тяготеешь. То, что здесь было частью тебя, там станет врагом.
— Природа? — ахнула я.
— Да, природа. Придется бороться с тем, что здесь ты любишь.
— Вот засада-то, — пробормотала я. — Слушай, а Шали как наружу вытащить?
— Подчини себе Внутренний мир — и он все для тебя сделает. Подружись с тем, что увидишь, — и оно заберет в себя то, что частью тебя не является. Все просто.
— Чрезвычайно, — ядовито заметила я, — Проще некуда.
— Ну, извини, — развела руками она. — Я рассказала, все, что знала. Только добавлю еще, что врата долго открытыми не будут — нужно успеть до того, как они закроются. Если ты опоздаешь и останешься там, мы тебе помочь уже ничем не сможем.
— А если снова их открыть? — предположила я.
Алекса грустно улыбнулась:
— Ты думаешь, все так просто? Я даже не знаю, по силам ли мне будет удерживать их до твоего возвращения открытыми. Стоит мне только их открыть, как они начнут пить мою силу. А ведь она небезгранична.
Я встревожилась. Только этого мне не хватало! Чтобы из-за меня с кем-то что-то случилось… Одного раза мне выше крыши хватило…
— Поговорили? — Из леса вышел Макс, а следом за ним и Вэл.
— Поговорили, — встала Алекса. — Предлагаю отправиться в путь.
Народ дружно засобирался. Пока они копошились, сворачивая свои пожитки, я тщательно обдумывала слова своего двойника, а потом решила, что мне нужно посоветоваться со своим хранителем. Наверняка он много чего подслушать успел, значит, и разъяснить мне кое-что сможет. Куда он опять запропастился?…
— Ифрит! — громко позвала я. — Где тебя черти носят?! Джинн! Ну имей совесть, возникай уже!
«Не зови его, он не придет», — предупредил Шайтан.
«Почему?» — изумилась я.
«Его отозвали. Он был приставлен к тебе лишь на время».
«На какое время?» — недоумевала я.
«До того, как пророчество осуществится. А раз оно почти осуществилось, твои предки решили, что в хранителе ты больше не нуждаешься. Тем более что сейчас тебя есть, кому охранять».
«И даже не попрощался, сволочь такая», — обиделась я.
«Не успел, наверно, с кем не бывает. Или не захотел, по понятным причинам».
— Все равно, — настаивала я, забираясь на Шайтана. — Какой бы сволочью ты ни был, элементарные правила вежливости соблюдать надо!
— Это ты о себе? — осведомился Вэл.
— Естественно, — огрызнулась я. — Не о тебе же.
— Все, не спорьте, — вмешалась Алекса. — Впереди важное дело, всем надо успокоиться!
Я угрюмо замкнулась в себе и так ехала до Дуба-прародителя. И чем ближе мы к нему подъезжали, тем больше я мрачнела. Натянутые до предела нервы грозили вот-вот не выдержать, и мое спокойное молчание могло плавно перейти в бурную истерику. Неплохо зная такую свою особенность, я держалась, как умела, уговаривая себя потерпеть и подождать. Чтобы потом уже не зависеть от волеизъявления Святых богов и не опасаться того, что однажды, когда моя жизнь будет налажена, ко мне опять ввалится толпа магов с требованием немедленно их выручать.
«Работать над собой надо, милая девушка. Разбираться, что, как и почему, и в самые важные моменты жизни не терять контроль над чувствами и нервами», — посоветовал Шайтан.
«Угу. Но для этого надо долго и упорно в себе копаться. А глубокое и качественное самокопание, как правило, приводит сначала к осознанию того, как несовершенен этот мир и как несовершенен ты сам, а потом — к жесточайшей депрессии. Потому я всегда предпочитала познавать себя через природу и ее творения».
«Вот и подумай сейчас о природе. Возьми себя в руки, черт возьми».
Я ухмыльнулась: «Не ругайся. Тебе это не идет».
«Уже лучше».
Я вздохнула и собралась сказать жеребцу все, что я о нем думаю, когда временная тропа закончилась и мы остановились. Мое сердце глухо стукнуло и на мгновение замерло, чтобы заколотиться с новой силой.
Запах. Ни с чем не сравнимый запах родных мест. Терпкий аромат старых дубов, свежей листвы, белых роз… Я соскользнула на землю и неуверенно сделала несколько шагов. Святые боги… Я дома. Дома. После бесконечно долгого цикла скитаний. После всех ужасов, что мне пришлось пережить. Я снова дома.
Вдыхая аромат дубравы, я шла по траве, и перед моими закрытыми глазами яркими картинами проносились воспоминания. Здесь я по малолетству первый раз в жизни заблудилась, здесь начинается тропинка, что ведет к дому Макса, а здесь — здесь я любила отдыхать в одиночестве, удрав от праведного гнева родителей. Здесь — рядом с Дубом-прародителем.
Я прислушалась. Лес шумел, узнавая меня, приветствуя и расспрашивая. А потом, услышав родной с детства шелест листвы, я с разбегу рванула к холму и, взобравшись на него, прижалась щекой к древнему, как мир, стволу.
«Да продлят твою жизнь Святые боги, отец…»
«Да озарят твой путь звезды, дитя мое».
Нижние ветки Дуба опустились, обнимая меня за плечи, а я прильнула к дереву. Как же я по тебе соскучилась…
«Без тебя здесь все опустело».
Я сморгнула навернувшиеся слезы.
«Сколько раз в детстве я вот так прибегала, обнимала теплый шершавый ствол и плакалась ему в жилетку… Сколько раз отец-Дерево утешал меня и успокаивал…»
«Не перечесть».
Я невольно засмеялась. Стыдно признаться, но по Дубу-прародителю я скучала куда больше, чем по собственным родителям…
«Никогда теперь от тебя не уйду!»
«Уйдешь, дочь моя. Ты и сама знаешь, что уйдешь».
Я вздохнула: «Как быть?..»
Темный клубок внутри меня испуганно зашевелился, заворочался, когда листва отца-Дерева коснулась моих глаз. Зашевелился, пытаясь укрыться еще глубже, но тьма внутри меня уже рассеивалась. Рассеивалась, темными клочками разбегаясь по дальним уголкам души.
Я умиротворенно улыбнулась, а ветви Дуба-прародителя гневно зашелестели:
«Ты?! Как ты посмел явить себя миру?!»
Молчаливая тьма забилась в самый дальний уголок.
Ага, боишься? А со мной таким смелым был, что просто куда деваться! Соблазнял, совращал, как умел! А сейчас прячешься? Прячься, прячься — далеко тебе все равно не убежать.