– Другое дело, что вас изначально создали стражами и защитниками, когда мир считал, что нет лучшей обороны, чем нападение, разрушение и уничтожение. А тем, кто уничтожает, не присущи добрые чувства, они могут испытывать только гнев, ярость и ненависть. И потому – в большинстве своем реальное воплощение получают проклятия, а положительные слова так и остаются просто словами.
– А почему мои проклятия необратимы?
– Потому что. Если честно, я не знаю. Вы тщательно оберегали свои тайны, и по сей день нам мало о вас известно. Немногим больше, чем я или Яти успели рассказать. Так что вспоминай сама, пока есть время.
– Мм?..
– Вспоминать ты сможешь только здесь, в мире, который тебя породил. Память напрямую связана с силой, а раз в другом мире ты ее теряешь, то и способность вспоминать соответственно тоже.
– А память – это…
– … способность помнить все свои многочисленные жизни, до мельчайших подробностей. Свое первое рождение, встреченных людей, свою первую смерть, как и последующую. Мы, люди, начинаем каждую жизнь с чистого листа, а вы – лишь продолжаете ненадолго прерванную летопись. С большинством людей вам знакомиться уже не надо – вы и так их знаете. Знаете, кем они были и кем будут, потому что смертные в большинстве своем после перерождения опять идут по своему кругу. Жизнь, павший, это замкнутый круг с метками, проставленными Судьбой. Мы приходим из сердца мира и туда же возвращаемся, а по пути повторяем прежние поступки и совершаем прежние ошибки.
– Так какой тогда смысл жить? – вырвалось у меня.
– Тебе не понять, – моя собеседница пожала плечами. – А миру – виднее. Раз он так решил, значит, какой-то смысл в этом есть. И, возвращаясь к способности помнить, добавлю – помнишь ты только свою жизнь здесь. Другие миры – не в счет.
– Это ясно, – проворчала я.
– Очень хорошо. Тогда продолжим разговор о Слове. Да, ваши проклятия – необратимы, но их последствия можно частично сгладить. Что произошло с домами в деревне Савелия?
Смутившись, я заерзала на стуле и слегка покраснела:
– Это случайно получилось… Кстати, а почему получилось? Я ведь сказала «мир этому дому».
– Этому – но не всем остальным, – уточнила моя собеседница. – А потом прокляла всю деревню. И дом Савелия не устоял против столь сильных Слов. А что случилось дальше?
– Я очень хотела помочь и исправить свою ошибку, – призналась я. – Как только вспоминала о зомби, гуи и прочих… Страшно становилось за людей, всякое ведь может…
На бледном лице Магистра мелькнула тень одобрительной улыбки:
– Слава богу, в чем-то ты действительно не изменилась и по-прежнему рвешься защищать людей, когда они оказываются в реальной опасности.
Я вновь заерзала на стуле. Почему-то мне стало неудобно и неловко. Словно меня застукали на каком-то недостойном поступке. Впрочем, возможно, потому что ругали меня часто, и реагировать на это я научилась соответственно, а вот на похвалу… Когда меня хвалили, как ни прискорбно, я не знала, как себя вести, вот и сейчас страшно нервничала. А Магистр, отлично все понимая, не сводила с моей скромной персоны проницательных мудрых глаз. Даже Яти – и та присматривалась ко мне внимательнее, чем обычно. Я почувствовала себя затравленным кроликом, со всех сторон окруженным голодными удавами. И немедленно разозлилась.
– Ну что еще не так?! – Я свирепо уставилась на Магистра.
– Она исправляется, но возможно ли такое? – вполголоса спросила моя собеседница у Яти.
– Вполне, ес-сли павшие не так виноваты перед нами, как говорят легенды, – тоже вполголоса отозвалась ящерка.
И обе с двойным усердием воззрились на меня, гипнотизируя пронзительными взглядами. Я начала закипать. Сейчас завою… и обязательно сделаю гадость, а потом буду жалеть. И я каждую одарила долгим взглядом, обещающим массу неприятностей как минимум, если они не прекратят свои издевательства. А пугать одним лишь взглядом я умела с детства, уж не знаю, откуда подобное умение взялось.
Помнится, однажды до смерти перепугала парнишку, который вознамерился ограбить меня в лифте. И при этом ничего особенного не сделала. Не полезла за газовым баллончиком, не пригрозила знанием приемов восточных единоборств или именами своих многочисленных двоюродных братьев, которые жили по соседству и со мной, и с недоделанным грабителем, а просто посмотрела. Что с ним было! Наверно, это тоже проявилась часть благоприобретенной силы павшего воина, не знаю.
И мои мучительницы – испугались. Одна больше, одна меньше, хотя виду не подала ни та, ни другая… Но обе опустили очи долу, успев, правда, обменяться многозначительными взглядами. Заговорщицы…
– Итак, на чем мы остановились? – спустя мгновение как ни в чем не бывало продолжила Магистр.
– На С-слове, – подсказала Яти. – И проис-сшес-ствии в деревне.
– Так вот. Сила Слова павшего заключается не только во фразе «черт тебя возьми». Она кроется в твоих эмоциях, а выразить их можно с помощью любых слов. Главное – правильно подобрать для заклятия нужную форму воплощения и вложить в него сильное чувство.
– То есть?.. – удивилась я.
– Допустим, тебе нужно перенести эти свитки, – она положила руку на подготовленную литературу, – в свою комнату, а поскольку нести пачку тяжело… можно ее аккуратно проклясть. И свитки либо послушно полетят следом за тобой, либо – мгновенно окажутся в твоей комнате.
Я нахмурилась. Разве такое возможно? И недоуменно почесала затылок. В моем понимании проклятие и есть проклятие, им только вредить можно. А чтобы оно выполняло какую-нибудь пыльную и грязную работу?.. Нет, это уже из области фантастики.
– Не понимаю, – проворчала я.
– О господи. – Магистр вопрошающе подняла глаза к небу. – Зачем ты вернул в наш мир создание, которое ничего не помнит и потому – ни на что не годится?
– Ну-ну-ну! – возмутилась я. – Полегче!..
– Так, давай пробовать, тебе пригодится… – Моя собеседница взяла себя в руки, правда, успев насмешливо пробубнить себе под нос: – Дожили, не павшие нас учат, а мы их. Ладно, оставим… Посмотри на свитки. Тебе охота нести их в свою комнату?
– Нет, естественно. Я их вообще видеть не хочу.
– Ага, – в черных глазах сверкнула искорка азарта, – значит, негативные чувства есть…
– Показать?
– Покажи. Как умеешь.
Я мрачно уставилась на книги, но обещанную демонстрацию силы сорвала Яти, вмешавшись:
– Помни, Касс-си, уничтожать их не надо. Это редкие, ценные экземпляры, нас-считывающие не одну с-сотню лет. Прос-сто перемес-сти их в с-свою комнату, и довольно.
Разочарованно фыркнув, я закрыла глаза и принялась сосредоточенно думать. Над формой воплощения. И (зря я почти три года на филфаке вкалывала, что ли?) – быстро до нее додумалась. Вздохнула, откашлялась и с должным эмоциональным сопровождением заявила: