— Кондитерские изделия у вас съедобные? — спросил Флайт.
Официант, которого в этой ситуации можно было назвать образцом хороших манер, не выказал ни малейшего намека на удивление необычайной ненасытностью Флайта, а только взглянул на Берта Сандлера, как бы спрашивая: «Ваш дедушка окончательно выжги из ума, сэр, или он бегун-марафонец, которому нужно много калорий?»
Сандлер лишь слегка улыбнулся ему в ответ.
Обращаясь к Флайту, официант сказал:
— Да, сэр. У нас хороший выбор пирожных и тортов. Есть прекрасный...
— Принесите всего понемножку, — перебил его Флайт. — Разумеется, под конец завтрака.
— Не беспокойтесь, сэр, все будет исполнено как надо.
— Хорошо. Очень хорошо. Отлично! — ответил сияющий Флайт. Наконец-то он с видимой неохотой закрыл меню и отдал его официанту.
Сандлер чуть не застонал от облегчения. Себе он заказал апельсиновый сок, яичницу с беконом и тосты. Пока он этим занимался, профессор Флайт поправлял уже увядшую красную гвоздику, приколотую к лацкану его довольно залоснившегося синего костюма.
Когда Сандлер сделал заказ, Флайт с заговорщицким видом наклонился к нему:
— А вы, мистер Сандлер, не откажетесь от шампанского?
— Пожалуй, выпью бокал-другой, — ответил Сандлер, надеясь, что шипучее вино пробудит его фантазию и поможет ему сочинить какое-нибудь внушающее доверие объяснение, которое убедило бы даже тех скупых клерков из бухгалтерии, что будут изучать представленный им счет под электронным микроскопом.
Флайт посмотрел на официанта:
— Тогда, пожалуй, принесите лучше две бутылки.
Сандлер, отпивавший в этот момент глоток воды со льдом, чуть не поперхнулся.
Официант ушел, и Флайт взглянул на улицу через залитое дождем окно:
— Отвратительная погода. В Нью-Йорке осенью тоже так?
— У нас бывают дождливые дни. Но осень в Нью-Йорке может быть и изумительной.
— У нас иногда тоже, — сказал Флайт. — Хотя, как мне кажется, у нас дождливых дней должно быть больше, чем в Нью-Йорке. Недаром за Лондоном закрепилась слава города, где преобладает влажная погода.
Профессор говорил исключительно о пустяках до тех самых пор, пока не подали икру и шампанское. Он словно боялся, что если они сразу обговорят деловые вопросы, то Сандлер немедленно отменит всю оставшуюся часть заказа, которую им не успеют принести к тому времени.
Просто-таки диккенсовский персонаж, подумал Сандлер.
Они произнесли первый тост, пожелав друг другу всяческой удачи, пригубили шампанское, и Флайт спросил:
— Так, значит, вы прилетели из самого Нью-Йорка, только чтобы встретиться со мной, да? — Глаза его весело блестели.
— Чтобы встретиться с несколькими авторами, — ответил Сандлер. — Я каждый год приезжаю сюда с этой целью. Я ищу новые книги, те, над которыми авторы еще только работают. Английские писатели сейчас популярны в Штатах, особенно те, что пишут триллеры.
— Маклейн, Фоллет, Форсайт, Бэгли, такого рода, да?
— Да. Некоторые из них очень популярны.
Икра была превосходной. По настоянию профессора Сандлер попробовал ее, положив немножко на кружочек лука. Сам Флайт накладывал ее горками на кусочки сухого тоста и ел без каких-либо приправ.
— Но я ищу не только триллеры, — сказал Сандлер. — Меня многое интересует. В том числе и неизвестные авторы. А иногда я сам предлагаю какому-либо автору тему и ее возможный поворот.
— Как я понимаю, у вас есть какое-то предложение подобного рода ко мне.
— Прежде всего позвольте мне сказать, что я прочитал «Вековечного врага» сразу же, как только он вышел, и книга мне очень понравилась.
— Она многим нравится, — сказал Флайт. — Но большинство приходит от нее в ярость.
— Насколько я слышал, у вас из-за этой книги возникли трудности.
— Ничего, кроме трудностей, она мне фактически не принесла.
— А какие?
— В сорок три года, в том возрасте, когда большинство профессоров получает уже пожизненное место, меня выставили из университета.
— Выставили из университета за то, что вы написали «Вековечного врага»?!
— Ну, так прямо никто не говорил, — ответил Флайт, отправляя в рот очередную порцию икры. — Если бы они так поставили вопрос, то тем самым продемонстрировали бы собственную ограниченность. Руководство колледжа, в котором я тогда преподавал, декан факультета и мои высокочтимые коллеги предпочли все обставить по-другому. Косвенно. Мистер Сандлер, дорогой вы мой, грызня за власть между оголтелыми политиканами или иезуитская неразборчивость в средствах молодых карьеристов, рвущихся к продвижению в крупной корпорации по недоброжелательству, злобности и жестокости, не идут ни в какое сравнение с тем, как ведут себя те представители ученого мира, которые внезапно узрели для себя возможность подняться вверх по университетской лестнице за счет кого-то из своих коллег, Обо мне распространяли самые бессовестные сплетни, скандальную чушь о моих сексуальных наклонностях, слухи насчет того, что я якобы вступаю в интимные отношения со своими студентками, да и со студентами тоже. Ни одно из этих лживых, оскорбительных обвинений не выдвигалось открыто, на каком-нибудь собрании, где я мог бы его опровергнуть. Слухи, одни только слухи. Перешептывания за спиной. Ядовитые сплетни. А в более открытых формах делались вежливые намеки на мою недостаточную компетентность, на перегрузку, на умственное утомление от чрезмерно напряженной работы. Понимаете ли, меня освободили: мое увольнение было представлено именно таким образом, хотя, с моей точки зрения, никакого освобождения ни от чего я во всем происшедшем не усматриваю. Но через полтора года после выхода «Вековечного врага» меня в университете не стало. И нн один другой университет меня не брал — якобы потому, что у меня была сомнительная репутация. А настоящая причина, конечно же, заключалась в том, что мои теории оказались, по академическим понятиям, слишком странными, эксцентричными. Меня обвинили в том, что я погнался за деньгами и ради этого стал спекулировать на склонности простого человека ко всякого рода псевдонауке и дешевым сенсациям, что тем самым я подорвал доверие и себе как специалисту.
Флайт замолчал, отпил немного шампанского, посмаковал его.
Сандлер искренне ужаснулся услышанному:
— Но это же возмутительно! Ваша книга — научный трактат. И она писалась не для того, чтобы оказаться в списке бестселлеров. Обычному человеку продраться через «Вековечного врага» было бы невероятно трудно. На работах такого рода делать деньги практически невозможно!
— Что и подтвердили размеры моего гонорара, — согласился Флайт, доедая икру.
— Но вы же были уважаемым и признанным археологом, — сказал Сандлер.
— Ну, как выяснилось, не таким уж признанным и уважаемым, — ответил Флайт с оттенком самоуничижения. — Хотя профессию свою я никогда не позорил, как утверждали некоторые впоследствии. Если поведение моих коллег представляется вам невероятным, мистер Сандлер, так только потому, что вы не знаете природу этого зверя. Я имею в виду такого зверя, как ученый. Ученые обучены считать, что всякое новое знание добывается по крупицам, по песчинкам. Основная часть знаний и в самом деле добывается именно так: песчинка слагается с песчинкой и постепенно из них вырастает гора. И потому ученый мир вечно оказывается не готов принять провидцев, предлагающих новый взгляд на вещи, который сразу и в корне меняет все представления в их сфере деятельности. Коперника его современники высмеивали за мысль о том, что планеты вращаются вокруг солнца. Но в конечном счете прав-то оказался Коперник. И подобного рода примеров в истории науки великое множество. — Флайт раскраснелся и смолк, чтобы снова отпить еще немного шампанского. — Конечно, я не сравниваю себя ни с Коперником, ни с другими великими людьми. Я просто пытаюсь объяснить вам, почему мои коллеги непременно должны были на меня ополчиться. И я должен был это предвидеть.