Еще ближе.
Если бы Билли Веласкез был богобоязненным назаретянином или же прошедшим огонь, воду и медные трубы первохристианином-ортодоксом, привыкшим обрушивать Библию на головы врагов и неверных, он бы немедленно распознал, что за чудовище издает подобные звуки. Если бы ему кто-нибудь когда-нибудь объяснил, что Властитель Тьмы и его посланцы — Силы Зла способны обретать материальные формы и ходить по Земле, улавливая в свои сети наивные и нестойкие души, он бы сразу же определил, с кем имеет дело. Он бы не задумываясь сказал: «Это сам Дьявол». Зловещий вой, эхом разносившийся по бетонному коллектору, был и вправду настолько ужасен.
И с каждым разом он слышался все ближе.
И ближе.
И приближался все быстрее.
Но Билли был католиком. Современный католицизм делает упор на безграничное милосердие Божие, на способность Господа к беспредельному состраданию, а не на изображения Ада с его кипящей смолой и горящей серой.
Самые крайние ортодоксы-протестанты усматривают руку Дьявола во всем, начиная с телевидения и кончая светильниками на раздвижной подвеске. Католицизм же исповедует более спокойное и терпимое отношение к жизни. Из лона римско-католической церкви вышли в современный мир такие явления, как поющие монашенки, телевизионные религиозные программы и викторины, новый современный тип проповедников. И потому воспитанный в католичестве Билля Веласкез не связал сразу же леденящие кровь завывания неведомого чудовища со сверхъестественными Силами Зла — даже несмотря на то, что ему так живо припомнился рассказ из комикса о дороге, ведущей в Ад. Билли престо чувствовал, что это вышедшее из земных недр и приближавшееся сейчас к ним завывающее чудовище было чем-то плохим. Очень плохим.
И оно приближалось. Оно неумолимо приближалось.
Рон Пик уже добрался до лестницы, ухватился за нее и стал взбираться вверх. Он уронил свой фонарь, но не стал возвращаться, чтобы поднять его.
Пик поднимался слишком медленно, и Билли закричал ему:
— Живее, мать твою!...
Зловещее завывание неведомого чудовища теперь уже до предела заполняло собой все подземное пространство, подобно ливневому потоку. Билли кричал, но посреди этого завывания он не в состоянии был расслышать даже собственных слов.
Пик был уже на середине лестницы.
Освободившегося пространства было достаточно, чтобы Билли мог начать подниматься следом за ним. Он взялся одной рукой за ступеньку лестницы.
Нога у Пика сорвалась, и он соскользнул на ступеньку вниз.
Билли выругался и успел убрать свою руку.
Леденящие душу и как будто предвещавшие смерть вопли становились все громче.
И все ближе и ближе.
Луч от упавшего фонаря Пика был направлен в сторону коллектора под Скайлайн-роуд, но Билли ее оглядывался и не смотрел туда. Взгляд его был устремлен только вверх, туда, где в открытом люке сиял солнечный свет. Если бы, оглянувшись назад, он вдруг увидел нечто ужасающее, силы окончательно покинули бы его, он оказался бы не в состоянии сделать ни одного движения, и оно схватило бы его. О Господи, уж тогда-то оно бы наверняка его схватило!
Пик изо всех сил карабкался наверх, ноги его больше уже не срывались со ступенек.
Даже через сапоги Билли подошвами ног ощущал вибрацию, передававшуюся по бетонному дну и стенкам коллектора. Эта вибрация была чем-то похожа на эхо очень тяжелых шагов, от которых дрожала земля. Очень тяжелых, но в то же время быстрых как молния.
Не оглядывайся, не оглядывайся!
Билли схватился за поручни лестницы и полез вверх так быстро, как только позволяло ему продвижение Пика. Одна ступенька. Две. Три.
У него над головой Пик уже выбрался из люка и вывалился всем телом на мостовую.
Теперь, когда Пик больше не загораживал собой колодец, яркое осеннее солнце светило своими лучами прямо на Билли Веласкеза, и это было похоже на те лучи, которые проникают внутрь церкви сквозь цветные витражи — может быть, потому, что в обоих случаях лучи символизировали свет надежды.
Билли поднялся уже до половины лестницы.
— Выберусь, успею, определенно выберусь, — повторял он себе, не в силах перевести дыхание.
«Но Господи, что за завывания, что за вопли! Как будто я попал в самый центр смерча!»
Еще ступенька позади.
И еще одна.
Защитный костюм казался ему сейчас невероятно тяжелым. Таким тяжелым он еще никогда не был. Он весил, наверное, целую топну. Не костюм, а рыцарские доспехи. Эта тяжесть неумолимо тянула Билли вниз.
Он поднимался по вертикальному колодцу, с тоской и надеждой глядя вверх, на свет и на лица склонившихся над люком людей. Он карабкался изо всех сил.
«Выберусь!»
Голова его показалась из люка.
Кто-то протянул ему навстречу руку, помогая выкарабкаться наружу. Это был сам генерал Копперфильд.
Завывания позади Билли стихли.
Билли поднялся еще на ступеньку, снял одну руку с лестницы и протянул ее навстречу руке генерала...
...но что-то снизу обвило его ноги прежде, чем он успел ухватиться за руку Копперфильда.
— Нет!!!
Что-то сильно обхватило его, сдернуло его ноги с лестницы и потащило. Закричав — странно, он сам как бы со стороны слышал собственный голос, зовущий маму, — Билли полетел вниз, ударяясь шлемом то о стенки колодца, то о ступеньки лестницы, разбивая себе локти и колени, отчаянно, но безуспешно пытаясь ухватиться по пути за ступеньку, пока не свалился наконец, оглушенный, в мощные объятия чего-то непередаваемого, необъяснимого, что поволокло его по туннелю в сторону коллектора под Скайлайн-роуд, обратно.
Билли сопротивлялся, упирался, извивался, лупил куда попало кулаками, но все это не возымело никакого эффекта. Что-то крепко держало его и тащило все дальше и дальше, все глубже в туннель.
В неровном отраженном свете, что попадал в коллектор через люк и колодец, а потом в слабеющем луче от оброненного Пиком электрического фонаря Билли сумел разглядеть какие-то части того, что схватило его и тянуло сейчас под землю. Но немногое. Отдельные фрагменты то выхватывались из тени, то мгновенно снова растворялись в темноте. Однако увиденного оказалось достаточно, чтобы Билли мгновенно обмочился и обделался. Это нечто было похоже на ящерицу. Но это была не ящерица. Оно чем-то напоминало насекомое. Но оно не было и насекомым. Оно одновременно и шипело, и мяукало, и рычало. Оно вцепилось в защитный костюм Билли и, таща его по туннелю, уже разодрало скафандр в нескольких местах. У него была огромная пасть с мощными челюстями и многочисленными зубами. Но — Господь ты наш Спаситель, Пресвятая Дева Мария и святой Иосиф — что же это были за зубы! Двойной ряд высоких, крепких, острых как бритва клыков! У этого существа были когти, и само оно было огромного размера, с затуманенными красными глазами и слегка миндалевидными зрачками, глубокими и черными, как могила. Вместо шкуры все оно было покрыто чешуей, а спереди, прямо из бровей, над налитыми злобой глазами, торчали два больших, острых, изогнутых, как ятаганы, рога. Вместо носа на похожем на свиное рыле торчал пятачок, из которого непрерывно лили сопли. В пасти, среди смертоносных клыков, непрерывно сновал туда-сюда длинный, раздвоенный на конце язык. Билли разглядел и еще что-то, похожее то ли на жало осы, то ли на клешни.