– Я же сказал, в чем-то ты прав. Но, как ни крути, с прессой работать придется. То, что думают люди в этом городе, повлияет на лечение и на твой режим.

Рейджен подумал над этим. Он чувствовал, что Кол использует его, чтобы придать вес своим заявлениям прессе. Вместе с тем аргументы Кола были вполне логичны.

– Думаете, это правильно? – спросил он.

– Я бы не посоветовал, если бы так не думал.

– Ладно, – сказал Рейджен, – поговорим, если так.

Кол привел его обратно в комнату. Репортеры смотрели на него с опаской и любопытством.

– Спрашивайте, – нелюбезно произнес Рейджен.

Услышав акцент, Эки вздрогнул и растерялся.

– Я… я хочу сказать, что мы… мы спрашивали… Мы хотели заверить жителей, что вы… что Билли не буйный.

– Я буду буйным, если кто-нибудь попытается обидеть Билли или причинить вред женщине или ребенку в его присутствии, – сказал Рейджен. – Только в таком случае я вмешаюсь. Я вам так скажу: вы сами-то позволите обидеть своего малыша? Нет, вы будете защищать свою жену, ребенка или любую другую женщину. Если кто-то попробует обидеть Билли, я встану на защиту. Но нападать без причины – это варварство. Я не варвар.

Задав еще несколько вопросов, репортеры попросили разрешения поговорить с Артуром. Кол передал их просьбу, и они увидели, как враждебное выражение лица Рейджена меняется, словно тает. Через миг лицо стало жестким, хмурым, надменным, тонкие губы поджались. Артур озабоченно огляделся, достал из кармана трубку, раскурил ее и выпустил длинную струйку дыма.

– Безумие, – сказал он.

– Что именно? – спросил доктор Кол.

– Заставить Билли уснуть, чтобы выставить нас на обозрение. Я приложил все усилия, чтобы держать его в бодрствующем состоянии. Ведь для него важно сохранять самоконтроль. Однако, – теперь он обращался к репортерам, – отвечая на ваш вопрос о буйстве, я могу уверить родителей этого города, что им не потребуется запирать двери. Уильям выздоравливает. От меня он учится мыслить логически, от Рейджена – выражать недовольство. Мы учим его, и он понемногу поглощает нас. Когда Уильям научится всему, чему мы должны научить его, мы исчезнем.

Репортеры быстро строчили в своих блокнотах. Кол опять вызвал Билли. Появившись, тот закашлялся от дыма.

– Господи, ну и гадость! – сказал он и бросил трубку на стол. – Не понимаю, как можно курить.

Отвечая на вопросы, Билли сказал, что не помнит ничего из происходившего после того, как доктор Кол увел его в другую комнату. Он нерешительно говорил о своих планах, о том, что надеется продать некоторые свои рисунки и часть денег отдать в Центр защиты детей от насилия.

Когда журналисты из «Мессенджера» ушли, Кол заметил, что все трое выглядели потрясенными.

– Мне кажется, – сказал он, возвращаясь с Билли в отделение, – наших сторонников прибавилось.

Джуди Стивенсон была занята очередным делом, так что Гэри Швейкарт пригласил главу адвокатской конторы поехать с ним в Афины, чтобы навестить Билли. Гэри хотел больше узнать о писателе, который собирался писать книгу, и об Л. Алане Голдсберри, афинском адвокате, которого Билли нанял, чтобы вести его гражданские дела. Они встретились в одиннадцать часов в комнате для совещаний. На встрече присутствовали доктор Кол, сестра Билли и ее жених Роб. Билли настаивал, что это его собственное решение и что он хочет, чтобы именно этот писатель писал книгу. Швейкарт передал Голдсберри список издателей, потенциальных писателей и продюсера, который интересовался правами на книгу.

После встречи Гэри остался с Билли, чтобы немного поболтать с ним.

– Ты знаешь, у меня сейчас дело, о котором тоже пишут в газетах, – сказал он. – Убийца. Калибр двадцать два.

Билли посмотрел на него очень серьезно и сказал:

– Вы должны пообещать мне одну вещь.

– Какую?

– Если он сделал это, – сказал Билли, – не защищайте его.

Гэри улыбнулся:

– Услышать такое от тебя, Билли, дорогого стоит. Но мы защищаем всех.

Уезжая из Афинского центра психического здоровья, Гэри испытывал смешанные чувства, зная, что теперь Билли в других руках. Позади были невероятные четырнадцать месяцев, отнимавшие все время, поглощавшие все силы.

По этой причине распался его брак с Джо Энн. Время, отнятое этим делом у семьи, дурная слава – ночные звонки людей, обвиняющих его в том, что он успешно защитил насильника, – все это оказалось для нее непосильным грузом. Сына Гэри травили в школе за то, что его отец защищает Миллигана.

Работая над этим делом, Гэри постоянно думал о том, сколько же других его и Джуди клиентов из-за Билли не получали должного внимания, ведь дело Миллигана было таким сложным и им занимались в первую очередь.

– Страх, что ты можешь пренебречь кем-то, заставляет тебя работать в десять раз усерднее, – говорила Джуди, – а расплачиваются за это семьи.

Садясь в машину, Гэри посмотрел на огромное, неуклюжее викторианское здание и вздохнул. Так или иначе, забота о Билли Миллигане легла теперь на другие плечи.

5

23 декабря Билли проснулся, нервничая при мысли о предстоящем разговоре с писателем. Фактически он так мало помнил о своих ранних годах, лишь какие-то обрывочные сведения, которые слышал от других. Как же он сможет рассказать писателю историю своей жизни?

Съев завтрак, он пошел к стойке, налил себе еще чашку кофе и сел в кресло, ожидая писателя. В последнюю неделю его новый адвокат, Алан Голдсберри, представлял его по вопросам написания книги, они подписали контракты с писателем и издателем. Это было непросто, но страх постепенно покидал Миллигана.

– Билли, к тебе пришли.

Голос, Нормы Дишонг напугал его, он резко вскочил с кресла, пролив кофе на джинсы. Он увидел писателя, спускающегося по лестнице в коридор. Боже милостивый, во что он ввязался?

– Здравствуйте, – улыбаясь, сказал писатель. – Вы готовы?

Билли привел его в свою комнату и наблюдал, как худощавый, бородатый писатель вынул диктофон, блокнот с ручкой, трубку с табаком и наконец поудобнее устроился в кресле.

– Давайте договоримся, что каждую нашу беседу мы будем начинать с вашего имени. Для порядка. С кем я сейчас говорю?

– С Билли.

– Хорошо. Когда мы встретились в кабинете доктора Кола, он упомянул о «пятне». Вы ответили, что слишком мало знаете меня, чтобы рассказывать о таких вещах. А сейчас?

Билли смущенно опустил глаза.

– В первый день вы встречались не со мной. Я стеснялся говорить с вами.

– О-о? Так кто же это был?

– Аллен.

Писатель нахмурился и задумчиво пыхнул трубкой.

– Ладно, – сказал он, делая пометку в блокноте. – Расскажете мне о пятне?