— Я видела, как он и с худшими ранами был в силах идти и разговаривать, — заметила Хизи. — По крайней мере те раны выглядели более тяжелыми.
— Я тоже такое видел, — согласился Нгангата, и Хизи показалось, что в его хриплом голосе прозвучало беспокойство. Однако больше он ничего не сказал.
Тзэм вытер лицо Перкара, и молодой человек снова закашлялся и застонал.
— Нашел ли он то, за чем ездил? — спросила Хизи.
— Наверное. Думаю, он о многом узнал. Во всяком случае, мы услышали о том, что началась война.
— От этой его богини?
— И от другого бога. От Карака, Ворона.
Хизи надула губы.
— Перкар говорил мне о нем. Это он велел вам с Братцем Конем искать нас, когда мы бежали из города.
— Да. И это он обманул Перкара и его друзей, заставил их предать вождя. Он странный и капризный бог.
Хизи вздохнула и покачала головой:
— Я ничего не знаю о здешних богах. Все они кажутся мне странными. — «Чудовищами», — закончила она про себя.
— Я не знаю всего, что Перкар узнал от Карака, — продолжал Нгангата. Казалось, он хочет что-то сообщить Хизи, но старается сделать это осторожно.
— Разве тебя там не было?
— Я не слышал их разговора. Но потом Перкар очень спешил вернуться, найти тебя. Думаю, Карак сообщил ему что-то, касающееся тебя, — что-то важное.
— Вот как? Тзэм прорычал:
— Мне это совсем не нравится, принцесса. Слишком многое происходит одновременно. Слишком многим ты вдруг понадобилась.
— Ты прав, Тзэм.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Нгангата. — Что случилось?
— Эти менги, которых я повстречала в пустыне. Они вели себя так, словно им тоже от меня что-то нужно.
— И они нашли тебя в скалах, хотя тропа с запада проходит далеко оттуда. Значит, они тебя искали.
Хизи несогласно покачала головой:
— Может быть, они увидели, как я убежала в скалы. — Она понимала: все было не так. — Впрочем, ты прав, Нгангата. Они меня искали. И Братец Конь отправил меня в этот ект, как только мы вернулись, и велел своим племянникам сторожить. Он сразу понял: что-то не так. — Она не стала добавлять, что и намерения Братца Коня тоже пугали ее.
Никто, не видевший его сущности, не поймет ее опасений, только подумает, что она лишилась рассудка. Нгангата кивнул.
— Слышен топот чьих-то больших ног, — пробормотал он. — На нас там, у потока, напали менги. Они искали нас. Они говорили, что нас в видении увидел их пророк. Наверное, он видел и тебя тоже.
— Перкар знает об этом больше тебя?
— Да, но он хранил молчание. Что бы он ни узнал, новости очень его встревожили. — Нгангата покусал губу, потом проговорил: — Я слышал, как Карак сказал, что тот гаан как-то связан с Изменчивым.
Хизи ощутила внезапный озноб.
— Изменчивый? Бог-Река…
— Называй его как хочешь.
— Я думала, он не достанет меня на таком расстоянии.
— Своими руками, наверное, и не достанет, — ответил Нгангата. — А вот руками менгского шамана дотянуться может.
Когда Хизи заговорила, она заметила, что ее голос дрожит.
— Он хочет, чтобы я вернулась, да? И он добьется своего. — В этот момент она заметила, что чешуйка у нее на руке снова начала чесаться. Хизи коснулась ее… И ахнула: внутренность екта словно качнулась, так что Хизи смотрела теперь на все под иным углом, Тзэм и Нгангата казались лишь оболочками со скелетами внутри, пламя в очаге стало походить на танцующий клинок со смеющимися глазами, а Перкар…
Перкара почти не было видно. Его кожа стала прозрачной, а рядом с ним лежал бог. Хизи была не в силах смотреть на него, на эту кошмарную путаницу крыльев, когтей, острой чешуи. Вид его причинял ей боль, ранил ее изнутри, словно в голове размахивал мечом поселившийся там человечек. Хизи повернулась, стараясь отвести взгляд, но Перкар целиком завладел ее вниманием.
На его груди сидел сгусток тьмы, он полз и колыхался. На глазах у Хизи из него выросли щупальца толщиной в соломинку, неуклюже обвились вокруг Перкара, проросли внутрь, дотягиваясь до костей.
В этой черноте вдруг открылся желтый глаз, вытаращился на Хизи, и девочка вскрикнула. Она кричала и пыталась убежать, запнулась, упала, вскочила опять. Даже когда Тзэм обхватил ее, она все еще рвалась прочь, лягаясь и завывая; глаза Хизи были зажмурены, ее била дрожь.
Когда наконец она открыла глаза, все выглядело так же, как и прежде. Но теперь она знала… Она видела…
— Тзэм, приведи Братца Коня, — выдохнула Хизи. — Приведи поскорее. И позволь мне посидеть снаружи.
Когда Братец Конь пришел, Хизи отшатнулась от него в страхе, что ее необычное зрение вернется и покажет ей его истинную сущность. Ей не следовало бы доверять ему тайну Перкара, она это понимала, но выбора не было. Она ведь не знала, чем можно ему помочь, а что-то шло не так, ужасно не так. Братец Конь печально смотрел на нее несколько секунд, потом вошел в ект. Хизи осталась сидеть на ступеньке, и к ней присоединился Тзэм.
— Какой огромный костер, — заметил он через некоторое время.
Хизи искоса взглянула на взметнувшееся вверх пламя, боясь снова увидеть богиню огня. Менги уже давно таскали топливо со всех окрестностей, и теперь к небу вставала толстая колонна черного дыма, мешающегося с яркими огненными языками.
— Интересно, где им удалось найти столько дров, — продолжал Тзэм, не дождавшись ответа.
Хизи пожала плечами — этого она не знала.
— Я думаю, начался обряд проводов бога-коня — та самая церемония, которую менги должны совершить сегодня ночью.
— Что за церемония? Ты написала о ней в письме Гану? Милый старый Тзэм, как он старается отвлечь ее…
— Наверное, Ган никогда не получит моего письма. Что бы мы ни думали раньше, менги — нам не друзья.
— Но ведь не обязательно и враги, — возразил Тзэм. — Они просто, как и все люди, беспокоятся в первую очередь о себе и своих близких. Мы с тобой им ничем не угрожаем. Другое дело Перкар.
— А чем же он им опасен? Угроза исходит от его народа. Впрочем, не знаю. Мы здесь чужие, Тзэм.
— Знаю, принцесса, — тихо ответил великан. — Расскажи мне про этот обряд.
Хизи заколебалась. Она закрыла глаза, но деревня не исчезла, как ей хотелось надеяться: она все еще была здесь со своим резким запахом горящего дерева, лаем собак, криками детей и дикими воплями взрослых. Ничто из этого не исчезнет просто потому, что таково желание Хизи.
— Менги верят, что они сами и их кони — родичи, — начала Хизи. Кто-то когда-то сказал ей об этом… Конечно, Йэн — когда подарил статуэтку. Да, он говорил ей что-то о менгах, и тот рассказ не был — в отличие от всего остального ложью. Йэн, который по крайней мере научил ее понимать, какая глупость — доверять любому.