– Я отправляюсь на моление в храм Небесных Чиновников. Приготовь все, что нужно для жертвоприношения.
И хотя время позднее, Лу садится на коня и берет с собой сумку, в которую расторопный слуга уже положил жертвенные деньги, свечи, благовония и вышитые шелковые покрывала для алтарей.
Улицы Тэнкина пустынны этой порой, и первый императорский каллиграф быстро добирается до храма. По ночному времени храм заперт, но на стук Лу из домика при храме выходит заспанный старичок.
Видит перед собой вельможу в роскошных одеждах и кланяется:
– Что угодно господину?
– Я прошу вас открыть храм. Мне срочно нужно вознести моления и воздать жертвы Небесным Чиновникам. От этого зависит жизнь близкого мне… существа.
– Конечно, конечно, ваша милость, – бормочет старичок. Звеня ключами, он отпирает высокие резные двери храма. Лу Синь входит за ним в пахнущий теплом и благовониями храм.
Старичок затопляет лампады перед изваяниями восьми Небесных Чиновников и спрашивает:
– Какому Чиновнику изволите молиться?
– Небесному Аню, прозванному Алый Пояс, и супруге его Юй, – говорит Лу Синь. Старичок кивает и жестом приглашает Лу подойти к нужной нише.
Лу кладет на жертвенник подношения и опускается на колени перед деревянными изваяниями Аня и Юй:
– О преславные и добродетельные Небесные Чиновники! Услышьте меня, смиренного каллиграфа, и не обойдите своей милостью! Принцесса Фэйянь попала в беду, я должен спасти ее, но не справиться мне в одиночку. Прошу, помогите мне!
Лу смотрит на изваяния и видит, как по деревянным лицам, рукам и одеждам начинает струиться свет. И вот уже не истуканы стоят перед коленопреклоненным Л у, а настоящие Ань и Юй.
– Здравствуй, славный Лу Синь, – говорят они.-Мы рады тебя видеть, рады, что ты вспомнил о нас.
– Простите мне то, что о Небе я вспоминаю лишь в годину бедствий, – кается Лу. – Но сейчас речь идет не о моей жизни, а о жизни Фэйянь.
– Как?
– Что ты знаешь о ней, Лу?!
– Ее неприкаянная душа явилась ко мне и рассказала о том, как подло поступила с нею императрица Жемчужного Завета, – сообщил Лу.
– Я так и знал, что эта тварь лгала нам! – яростно кричит Ань.
– Императрица подла и лукава, нам ее не одолеть в явном бою, – качает головой Юй.
– Фэйянь сказала мне, что тело ее схоронено в оскверненной земле, без почестей и украшений, – продолжает Лу. – Если мы… Когда мы найдем тело принцессы, необходимо отвезти его в Незримую Обитель, к настоятельнице Цэнфэн. Цэнфэн вернет Фэйянь к жизни.
– Оскверненная земля, оскверненная земля, – бормочет Ань. – Что под этим подразумеваете?
– Быть может, это место для всяких отбросов и нечистот? – пытается предположить Юй.
– Подобные места недалеки от городов, не могла императрица бросить тело принцессы в столь опасной близости от себя…
– Постойте, – прерывает каллиграф. – Мне известны иероглифы Жемчужного Завета, они почти такие же, как у нас, немногим сложнее. Вот как будет выглядеть выражение «оскверненная земля» их написанием!
И Лу рисует на посыпанном песком полу три иероглифа. И тут Ань восклицает:
– А в языке Яшмовой Империи эти три иероглифа означают…
– «Болото», – переводит Юй. – Тело принцессы бросили в болото. О негодяи, да постигнет их кара небесная!
– Много ли болот в Жемчужном Завете? – быстро спрашивает Лу.
– Мы немедленно выясним это, – уверяют Небесные Чиновники. – Берегись, Мониен!
С этими словами чиновники исчезают; потускнели их изваяния, снова стали деревянными. Лу встал с колен, поклонился и отправился домой. Выходя из храма, он натолкнулся на старичка сторожа и протянул ему связку мелкого серебра:
– Благодарю, что открыл мне храм и позволил помолиться.
Старик не взял денег и поклонился со словами: I
– Простите, высокородный господин, но я не возьму денег за благое дело. Род Лянь-эр не берет денег за чужое благочестие.
Лу остановился, держа коня под уздцы:
– Каков твой род, ты говоришь?
– Лянь-эр, благородный господин.
– Скажи-ка, а есть ли у тебя дочь?
– Есть, пятый десяток разменяла. Вдова, растит четверых детей…
– Нет, не то… А есть ли у тебя внучки?
– Внучка у меня одна, всего ей семнадцать весен минуло. Красива, будто ирис ранним летом. Оттого и прозвали ее Ирис. Но девушка она честная, строгих правил, так что если вы, господин, думаете позабавиться, то это лучше в веселый квартал…
– Нет, Лянь-эр, я не думаю о забавах. Послушай-ка. Хоть и позднее сейчас время, но я хочу увидеть твою внучку. Проводи меня к ней.
– Да как же это, господин, нехорошо это!
– Старик, знаешь ли ты, кто я? Я первый императорский каллиграф Лу Синь. Думаешь, мало я встречал придворных дам, жаждущих развлечь меня? То-то. Так что коли уж я прошу тебя отвести меня к твоей внучке, то прошу не зря. Если нужны деньги…
– Никаких денег, господин. Только вы уж не осрамите девушку. Сами понимаете, ей еще жить и жить.
– Быть может, – негромко сказал каллиграф, садясь на коня,-я сделаю твою внучку самой счастливой женщиной на свете.
Старик взял под уздцы коня Лу Синя и повел от храма неширокой тропкой:
– Здесь недалеко, наше жилище находится почти при храме. Но не обессудьте, живем мы очень скромно, нечем принять такого высокого гостя.
Действительно, идти пришлось совсем недолго. За небольшим сливовым садиком стоял приземистый, протянувшийся в длину дом под изогнутой тростниковой крышей. В доме не светилось ни одно окошко – это и понятно, по такому времени всем давно полагалось спать.
– Прошу вас подождать здесь немного, господин, – сказал старичок. – Я зайду в дом, предупрежу домашних, что у нас такой высокий гость.
– Хорошо.
Старик вошел в дом, и почти сразу несколько окон осветилось. Послышались голоса, неясный разговор, потом удивленный вскрик. Казалось, в доме все пришло в суетливое движение… Тут старичок вновь возник перед Лу Синем:
– Пожалуйте, высокородный господин, только не обессудьте, живем мы скромно.
Лу спешился и вошел в дом.
Старик не лгал: обстановка в доме была до чрезвычайности скромной. Но при этом все было чисто, прибрано, опрятно; нежданного гостя встретила миловидная женщина во вдовьем наряде и поклонилась до земли:
– Добро пожаловать, высокородный господин!
– Здравствуйте, – сказал Лу. – Прошу меня извинить за то, что я вторгся к вам в столь поздний час, но считайте, на то была воля Небес. Вот деньги, пошлите кого-нибудь из младших в лавку или чайную за сладостями, чаем и вином.