Но этого Юля не слышала. Ее сознание снова милосердно отключилось. На девушку навалилась тьма, повелевающая не дышать, не видеть, не слышать.
– «Тетя», – только и успела подумать Юля.
…Она стояла по колено в пепле. Черном, жирном, холодном пепле. Потом она поняла, что этот пепел – ее собственный, что она сгорела, сгорела вместе с тетей в машине. Ведь взрыв был чудовищным, он никого не мог пощадить. И теперь она стоит по эту сторону смерти и не может ни заплакать, ни взмолиться о пощаде. Ведь смерть – это полное молчание. А еще – отсутствие всяких ощущений. Только пепел. Пепел побеждает всегда.
– Я в аду, – беззвучно сказала она и тут увидела, как пепел принимается кружиться, словно в аду заработал мощный вентилятор. Пепел кружится все сильнее и образовывает из себя фигуру – того самого загадочного противника в плаще, у горла блестит брошь в форме знака бесконечности.
Существо распахивает плащ, и Юля видит меч. Даже здесь, во мраке ада, видно, как по мечу скользит багряный свет.
– Сразись со мной и умри, – шипит чудовище.
– Я уже умерла, – говорит Юля, и тут…
Нет, этого не может быть.
Ведь мертвые ничего не слышат!
А Юля слышит. Она слышит спокойную и нежную песню флейты. Под эту песню хочется и плакать и смеяться, эта невыносимая для сердца мелодия ласкает не только слух. Она заставляет поблекнуть и исчезнуть чудовище с мечом. А пепел, взметнувшийся было, успокаивается и выстилает в пустоте узкую тропинку, чуть светящуюся, словно асфальт после дождя.
И Юля понимает, что ей надо идти.
Она делает шаг…
– Тише, – слышит она шепот и не может узнать, кто шепчет. – Похоже, она приходит в себя.
Шепот прав. Юля действительно приходит в себя. Ад отступает. Юля открывает глаза и словно приказывает ожить всем своим ощущениям. Ощущения, посуетившись, доносят ей вот что.
Юля лежит в совершенно незнакомой комнате, по всему – гостиной, на диване. Напротив дивана большое панорамное окно, и можно видеть, как закатное солнце проводит своим багровым лезвием по кронам деревьев. Закат. Сколько времени прошло с тех пор, как взорвалась машина?
Взрыв снова оживает в Юлиной памяти. От этого она вздрагивает и садится на диване. Этот резкий переход из горизонтального положения в почти вертикальное не проходит для Юли даром – боль просверливает ей шею и голову.
– Но если болит, значит, я еще жива, – едва слышно бормочет Юля. И слышит:
– Юля, не вскакивай, ты еще слаба.
– Я в порядке, – сказала Юля и подняла разваливающуюся от боли голову.
Перед нею стояли Данила и Катя. У Данилы в руках была флейта (так вот откуда лилась божественная мелодия!), а фея держала стакан с какой-то жидкостью. Катя подошла к Юле, пристроилась у ее ног и протянула стакан:
– Выпей, это придаст тебе силы. Это лекарство.
– Амфетамин растворимый? – нашла в себе силы пошутить Юля. – Ничто другое меня сейчас на ноги не поднимет.
– Это живая вода, – серьезно, даже чересчур серьезно сказала фея Катя. – Из родника, о котором знаем только мы, феи.
– Такой водой оживляли покойников в сказках?
– Да. Пей.
– Но я же не покойник!
– Ты ничем не лучше покойника, – вмешался в разговор Данила и тоже присел перед Юлей на корточки. – Ты бы себя видела. Поэтому пей давай.
Юля взяла вялыми, непослушными руками стакан и сделала глоток. Вода оказалась удивительно вкусной, и Юля махом осушила стакан. И поняла – ей действительно легче, из головы исчез отбойный молоток, который до этого методично раскалывал черепную коробку на куски. Сознание прояснилось, стало свободнее дышать и вообще воспринимать мир.
– Спасибо, – сказала ведьма Юля фее Кате. Та удовлетворенно кивнула.
– Я тебе еще травяные примочки на синяки сейчас сделаю, – заторопилась фея. – Все пройдет моментально.
– Синяки подождут, – сказала Юля. – Где я?
– У меня дома, – ответил Данила. – Мы с Катей перенесли тебя. Ты была без сознания.
– А твой дом недалеко от библиотеки?
– Да. В квартале.
– Тогда я быстро дойду.
– Юля, куда ты собралась?
Юля посмотрела на Данилу больным взглядом:
– Там же тетя погибла, Данила! Я должна видеть это место. Я хочу.
– Там сейчас полно милиции, все оцеплено. Никто тебя близко не подпустит.
– Моя тетя погибла, да? – Юля говорила и не могла удержать слез – они лились и лились сплошным Ниагарским водопадом. – Моя тетя погибла из-за меня.
– Юля, успокойся.
– Я спокойна. От нее хоть что-нибудь осталось?
– Там работает экспертиза, но ты же понимаешь… Взрыв был такой мощности…
– Я понимаю. Этот взрыв должен был достаться мне. А достался ей.
– Верно. Ты жива.
– Как замечательно, черт бы меня побрал! – выругалась Юля. По ее лицу заскользили тени, делая лицо холодным и бесстрастным.
– Юля, дослушай. Убийца, который преследует тебя, понял, что ты все еще жива. А значит, он продолжит охоту.
– Да, – зло сказала Юля. – Он хороший игрок, он любит поиграть. Но теперь ему придется нелегко, потому что я тоже включаюсь в игру. Данила, можно я возьму твой байк?
– Ты же водить не умеешь. Если нужно, я сам тебя отвезу куда надо.
– Юля еще слишком слаба! – запротестовала Катя.
– Ребята, – сказала Юля, – спасибо вам за заботу и все такое… Но вы не думайте, что раз уж до последнего момента я была круглой дурой, то такой и останусь на веки вечные. Я больше никого не подвергну опасности. Никого, ясно!
– Но одна ты не сможешь… – пробормотал Данила.
– Да. Я не смогу одна, это ты верно подметил. Не смогу жить, понимая, что из-за меня погибли те, кто мне дорог. На фига мне такое одиночество! Так дашь байк, Данила, или не дашь?
– Бери, – вздохнул Данила. – Только башку себе не расшиби, она тебе еще пригодится. Гараж внизу, он открыт.
– Данила, она же покалечится! – возмутилась фея Катя. – Как ты можешь!
– Он может, – заверила Юля. – На то он и Крысолов. Не провожайте меня.
…Мотоцикл, как и сказал Данила, был в гараже. Юля, ни разу не ездившая на мотоциклах (в качестве водителя), пару минут поводила над байком руками, словно договаривалась с бездушной техникой о том, что та будет ей беспрекословно повиноваться. И действительно, когда Юля села в седло, то почувствовала, что она с мотоциклом единое целое.
– Вперед, и помоги мне святая Вальпурга, – прошептала Юля, вылетая из гаража на разъяренном мотоцикле, который скорее напоминал дракона.