Девон поднес записку к глазам.

«Мой ненаглядный дьявол!

Мы оба уже достаточно взрослые люди, чтобы осознавать, чего мы хотим, и вместе с тем достаточно молоды, чтобы давать волю своим желаниям. Несмотря на свою репутацию, в душе я по-прежнему осталась скромной женщиной. Поэтому если то, что я прочла в ваших глазах, не сиюминутный каприз, если вы искали моего внимания не для того, чтобы посмеяться надо мной, тогда жду вас сегодня ночью. Приходите, четверть первого в восточную башню — там нам никто не помешает, и мы, наконец, получим возможность дать волю чувствам.

Надеюсь, что вы еще не потеряли ко мне интерес.

Если хотите сделать мне приятное, наденьте ваше пресловутое домино, которое пользуется такой дурной славой.

Л.».

По губам Девона скользнула усмешка. От бумаги исходил явственный аромат лилий, лучше любой подписи, говоривший о том, кто был автором записки. Странно… раньше он не замечал, чтобы она пользовалась этими духами. Девон невольно поморщился. Лили недостает утонченности, решил он. Глупо брызгать на бумагу одеколоном — тем более женщине, за которой он волочился целый месяц.

Пожав плечами, он направился к стоявшему у стены дубовому гардеробу, по дороге небрежно уронив записочку на стол. Сняв с себя длиннополый сюртук, который был на нем весь этот вечер, Девон вытащил из гардероба домино — просторный черный плащ с капюшоном и полумаску, делавшими его похожим на разбойника с большой дороги, и невольно ухмыльнулся — это одеяние напомнило ему об одном из самых шумных лондонских скандалов. Он не знал, собирается ли Олтон Ферншо в этом году устроить маскарад, но на всякий случай позаботился прихватить его с собой.

И как это он сразу не сообразил? Скорее всего, его недолгая, но яркая карьера в роли грабителя подействовала на Лили Кранли как изрядная порция афродизиака. Девон припомнил, как она во время разговора пару раз туманно намекала на его прошлые подвиги. Кто бы мог подумать, что одна-единственная шалость, о которой сам он уже не раз успел пожалеть, повлечет за собой столько разговоров, возбуждая самые невероятные фантазии женщин по всей Англии, женщин, которых он и в глаза никогда не видел!

Девон, покачав головой, недоуменно пожал плечами. Ему вдруг почему-то стало неприятно. Сам бы он предпочел, чтобы дамы восхищались его остроумием… или недюжинным умом… или, на худой конец, его изобретательностью в любви. Как-то несправедливо, поморщился он, что своими победами на любовном фронте он до сих пор обязан совершенному когда-то просчету. Будь его воля, он бы с радостью забыл об этом.

Но… что было, то было. Именно полумаске и черному с капюшоном плащу он во многом обязан тем, что женщины бросаются ему на шею. Это только доказывает, добавил про себя Девон, что умный человек способен, что угодно обратить себе на пользу.

Глава 4

Джоселин казалось, минула вечность, пока она добралась до восточной башни, — сначала она томительно долго пробиралась по опустевшим коридорам замка, потом взбиралась по какой-то лестнице, которой конца-краю не было. Звуки шумного веселья, доносившиеся из западной башни, постепенно стихли вдали. Ей вдруг стало не по себе. А ведь всего несколькими часами раньше, получив записку Адама, Джоселин пришла в неописуемый восторг — мысль о полночном свидании показалась ей невероятно романтичной.

И правда, кто бы мог подумать, что страсть способна толкнуть ее чинного, даже чопорного поклонника на подобный отчаянный шаг?

А какая еще причина могла заставить ее тащиться в такую даль, подумала Джоселин. Господи, да эти коридоры, наверное, растянулись на целую милю, возмущалась она про себя. А теперь еще приходится карабкаться по этой чертовой лестнице!

Естественно, подразумевалось само собой, что, если бы предложение встретиться в башне исходило не от Адама, а от какого-нибудь другого молодого человека, у нее и в мыслях не было бы отправиться туда, да еще среди ночи. До сих пор, во всяком случае, ни одному джентльмену никогда не приходило в голову сделать ей столь смелое предложение.

Наверное, именно поэтому его затея встретиться ночью, втайне от всех, показалась ей такой заманчивой. Судя по неровным каракулям, Адам, когда назначал ей тайное свидание, нервничал по этому поводу ничуть не меньше ее самой. Но он был не только храбрым офицером, но и порядочным человеком, настоящим джентльменом, и он уже не раз намекал, что намерен на этом приеме просить ее руки. Не будь Джоселин совершенно уверена, что он вот-вот готов сделать ей предложение, она бы швырнула записку ему в лицо. Хотя, если честно, втайне она была польщена — разве безрассудство Адама лишний раз не доказывало силу его любви? Странно… он всегда казался таким предсказуемым. Она и помыслить не могла, что за его холодной сдержанностью и чопорностью кипит вулкан страстей.

И вдобавок он еще попросил ее надеть маску, чтобы кто-нибудь, упаси Господи, не узнал ее, пока она будет пробираться к башне. Господи, ну надо же, какой заботливый, расчувствовалась Джоселин. Настоящий джентльмен! И какой предусмотрительный — выбрал такое место, где никто не бывает, так что их свидание так и останется тайной для всех!

Такое… уединенное место.

Слишком уединенное, учитывая, что это их первое свидание.

Но ведь они собираются пожениться. А это совсем другое дело, с жаром твердила себе Джоселин. В конце концов, все хорошо, что хорошо кончается.

Внезапно она замерла, едва не ткнувшись носом в узкую сводчатую дверь, за которой скрывался вход в башню. Шевельнувшееся в душе беспокойство заставило девушку похолодеть, и радостное возбуждение Джоселин разом куда-то исчезло. А вдруг кто-нибудь застанет ее тут наедине с Адамом? Тогда всему конец… они будут вынуждены обвенчаться как можно скорее, иначе ее репутация окажется погубленной. А это значит, что не будет ни пышной свадьбы, ни белого платья с длинным шлейфом, о котором она мечтала. Нет, конечно, все это она переживет, однако почему-то ей стало неприятно. Ведь она никогда не делала ничего подобного.

Она бы, наверное, еще долго топталась в коридоре, гадая, стоит ли так рисковать, но тут дверь внезапно распахнулась, и Джоселин, почувствовав острый укол любопытства, заглянула в комнату. Первое, что она смогла разглядеть, был какой-то темный силуэт, едва выделявшийся на фоне еще более темной стены. Комната была погружена в темноту, только сквозь узкое окно просунулся тоненький луч луны, растекаясь серебряной лужицей на полу.

— Осторожнее, — предупредил мужской голос. Странно — он казался таким знакомым и тем не менее… гораздо более мужественным, чем у Адама. На ее памяти таким голосом тот говорил всего один раз, когда на каком-то приеме во время игры в шарады пытался изобразить герцога Веллингтона.

Джоселин машинально поправила прикрывавшую лицо маску. Забавно, насколько привлекательнее Адам выглядит в темноте, пронеслось у нее в голове. Полностью скрывающий фигуру темный плащ делал его загадочным и чуть-чуть опасным — это пугало и одновременно восхищало Джоселин.