— Похоже, кому-то наверху очень весело, — с кривой усмешкой заметил он.
— Даже слишком, — сухо буркнула Эмма. — Боюсь, в ней заговорила кровь Боскаслов.
— Она моя жена, — мрачно отрезал он. — Конечно, муж может подавать жене дурной пример, но при чем тут кровь Боскаслов, позволь спросить?
Эмма удивленно моргнула.
— Вообще-то я говорила о Шарлотте, Девон, — пролепетала она. — Она ведь наша кузина.
— Проклятие, я знаю, кем нам приходится Шарлотта! — прорычал Девон. Хотя, если честно, сейчас уже почти не помнил, кем является он сам. Вернее, в кого он понемногу превратился.
Эмма решительно поднялась из-за стола:
— Я должна вернуться к моим ученицам. А ты, будь добр, попроси их вести себя потише!
Мгновением позже, вихрем взлетев по лестнице, он уже стоял у дверей — даже уже поднял руку, собираясь постучать. Но, услышав голос Джоселин, так и замер с поднятой рукой.
— …где мука перемешана с блаженством [4] . С блаженством… Вот осел!
Рассудок твердил, что ему не о чем волноваться. Сохрани Девон способность соображать, он бы просто постучал, чтобы его заметили.
Однако к несчастью, врожденный инстинкт, тот самый, который он унаследовал от своих необузданных предков, побуждавший их держать своих женщин взаперти, дабы не подвергать ненужным соблазнам, оказался сильнее.
Толкнув дверь, Девон ворвался в комнату. Само собой, не постучавшись.
Его жена азартно рылась в сундуке, перебирая охапки старинной одежды, — вернее сказать, речь шла исключительно о задней ее части, красовавшейся на виду, поскольку все остальное скрылось в сундуке. Рядом с ней, с любопытством заглядывая ей через плечо, топтался какой-то молодой человек, которого Девон поначалу принял за цыгана, в свободного покроя рубашке и черных бархатных штанах.
Девон многозначительно кашлянул. Ни Джоселин, ни юноша, похоже, его не замечали.
— Застигнуты на месте преступления, — громко объявил он, прислонившись спиной к двери, чтобы хорошенько разглядеть обоих.
Джоселин удивленно оглянулась.
— Да. Акт пятый, сцена вторая из «Антония и Клеопатры», — машинально кивнула она. И вдруг просияла, узнав мужа: — Девон, это ты?! Ты уже вернулся? Когда?
Ее спутник резко обернулся. Лицо его стало хмурым. В руке он держал моток шпагата.
— Мы тут искали змею, милорд, — смущенно пробормотал он. — Нам позарез нужна змея… для спектакля.
Это было сказано с такой простодушной прямотой, что Девон заставил себя улыбнуться, но улыбка получилась кривой.
— Ну, за змеей недалеко ходить…
Мистер Гриффин едва не выронил моток с бечевкой. Джоселин выпрямилась, лицо ее стало медленно заливаться краской. Оба мигом сообразили, что Девон в бешенстве, еще до того, как тот понял, что его гнев выглядит до крайности глупо: ведь в комнате находился еще один человек, оказавшийся свидетелем его дурацкой вспышки.
Этим свидетелем была кузина Шарлотта, с головы до ног закутанная в простыню, которая, видимо, изображала тогу, и с золотой повязкой на голове, съехавшей на один глаз. В руке она держала корзинку.
— Какого дьявола ты так вырядилась? — брякнул он первое, что пришло ему в голову.
— Я играю роль Чармиан, служанки Клеопатры. Мистер Гриффин робко кашлянул.
— Наверное, я пойду. Леди Лайонс, возможно, нужна моя помощь…
— Да, конечно, так будет лучше, — мягко кивнула Джоселин.
Она повернулась к мужу. Молодой валлиец благоразумно предпочел удалиться. Зато Шарлотта таращилась на них, стараясь ничего не упустить.
Девон прикрыл лицо ладонью.
— Похоже, я вел себя как полный идиот… Джоселин с Шарлоттой обменялись удивленными взглядами.
— Возможно, тебе все это показалось довольно странным…
— Вовсе нет, — не отрывая глаз от ее лица, пробормотал он.
— Я рада, что ты вернулся, Девон, — прошептала Джоселин.
Он улыбнулся. Жаль, что они не одни.
— Я тоже рад.
Джоселин никак не могла понять, что за перемена произошла в ней за последние пару недель. Ей теперь ужасно недоставало мужа, особенно по ночам, хотя его родные, надо отдать им должное, из кожи лезли вон, стараясь, чтобы она не скучала.
Она целыми днями пропадала в академии, с удовольствием помогая Эмме с Шарлоттой, а дома ее охватывала тоска, особенно когда она вспоминала, что Девон вернется только через несколько дней.
Накануне, поужинав в одиночестве, она решила, что муж, приехав из Брайтона, сразу же отправится в академию. Так и случилось.
И что же он увидел?
Копающуюся в сундуке жену и бедного мистера Гриффина, стоявшего рядом с виноватым видом, хотя он не делал ничего дурного. Только теперь до нее дошло, что Девон ревновал. Конечно! Он ведь ворвался в комнату с таким видом, будто должен был застать…
Одному Богу известно, что он ожидал застать. Любовную сцену, может быть? При одной только мысли об этом Джоселин затряслась от смеха. Она вдруг вспомнила, как он возмущался, когда она стала подозревать его в неверности из-за той проклятой статьи. Может, нечто подобное произошло и на этот раз? Что, если Девон, вернувшись из Брайтона, наткнулся на газету, из которой узнал, что его жена изменяет ему с бедным мистером Гриффином?
Обычная грязная сплетня, не более того. И хотя Джоселин скорее умерла бы, чем призналась в этом, однако в глубине души она была безумно счастлива, сообразив, что она и ее распутный супруг ненадолго поменялись ролями.
Если Девон так рвался домой лишь затем, чтобы увидеть ее… если, не застав ее там, бросился в академию, чтобы объявить, что вернулся, и застал ее в комнате с другим мужчиной… Джоселин удовлетворенно вздохнула.
Конечно, ей бы и в голову не пришло сердить Девона, чтобы заставить его ревновать. Но раз уж так вышло… Джоселин спрятала улыбку — она до сих пор не могла забыть, какое потешное лицо было у Девона, когда он смотрел на нее.
Лицо человека, который ведет отчаянную борьбу с самим собой и заранее знает, что проиграл.
И надо же было такому случиться, что ее не оказалось дома, когда он вернулся.
А теперь он снова куда-то ушел… и она опять осталась одна. Немного подумав, она звонком вызвала миссис Хэдли — Джоселин давно уже успела понять, что экономка полностью в курсе всех дел своего хозяина, вне зависимости от того, одобряет она их или нет. От ее бдительного ока ничто не могло укрыться.
— Скажите, миссис Хэдли, мой муж успел прочесть ту гадкую статью в утренних газетах? Мне казалось, их все выкинули, разве нет?