Дрейк ошеломленно смотрел на брата. Он даже припомнить не мог, чтобы Грейсон когда-либо был в таком состоянии. Дрейк не знал, что сказать. Он не умел обращаться с детьми.
– А где Джейн? – спросил он.
Ему пришло в голову, что жене брата было бы проще совладать с ситуацией. А Грейсон буквально обезумел.
Грейсон склонился над колыбелькой, с ужасом глядя на малыша сына.
– Джейн у родителей, – сказал он. – Я, разумеется, уже послал за ней. Но что мне сейчас-то делать? Господи, вдруг он умрет, прежде чем она вернется домой? Только не стой передо мной как истукан! Скажи, что делать?
Дрейк боялся даже подходить к детской кроватке.
– Понятия не имею, что делать, – ответил он. – Я имел дело с больными, точнее, с ранеными только на поле битвы. Обычно лихорадка начиналась после пушечных ранений.
– Да уж, могу себе представить, что ты мне тут насоветуешь! – взорвался Грейсон. – Неужели ты думаешь, что я позволил своему сынишке играть с пушкой? Так какого же дьявола тебе здесь надо? Ты ведь ни о ком не заботишься. Пьешь, волочишься за каждой юбкой, воюешь! В этом вся твоя жизнь, не так ли? В одиночестве хочешь умереть?
Лицо Дрейка оставалось невозмутимым. Он понимал, что Грейсон сильно расстроен, но в его оскорбительных для Дрейка словах была определенная доля истины.
– Где няня? – спросил он.
– Я уволил эту дуру!
Дрейк и сам начал потихоньку впадать в панику. Он непроизвольно шагнул к надрывающемуся от плача кульку в колыбели. Дрейк решил, что уж лучше сделать хоть что-то, чем оставаться совсем безучастным.
– Но почему ты ее уволил? – задал он Грейсону новый вопрос.
– Да потому, что она допустила, чтобы мой сын подхватил лихорадку, вот почему! – закричал Грейсон. – Да я добьюсь того, чтобы ее за пальцы ног повесили! Или за язык! Эта баба слишком много разговаривает, вот что! Если бы она следила за ребенком, за моим сынишкой, вместо того чтобы трепать языком…
– Возможно, я смогу поторопить доктора, – промолвил Дрейк. Страх его брата явно был заразительным. – Кстати, вспомни, что маленький Девон тоже часто страдал от лихорадки. Мама думала, что он умирает, всякий раз, когда Девон чем-то заболевал.
Набравшись духу, Дрейк решительно приблизился к колыбели. Пухленький, краснолицый наследник семейства Боскаслов явно чувствовал себя неуютно, но при этом он ничуть не походил на тех страдающих и умирающих солдат, которых доводилось видеть Дрейку.
– Да он же у тебя закутан, как гусеница в кокон! – воскликнул Дрейк, обращаясь к брату. – Посмотри, как ему неудобно.
Грейсон сердито поднял на него глаза.
– Он плакал, когда я пришел сюда, – сказал он раздраженно. – И я испугался, что он причинит себе вред.
– В кроватке? – изумленно спросил Дрейк. – Это каким же образом?
– Ну-у… Он мог выпасть из нее, – неопределенно ответил Грейсон.
– Но он ведь еще не умеет садиться, не так ли?
Грейсон прикоснулся своей большой рукой к щечке малыша. Младенец громко завопил и выгнул спину. Дрейк не был вполне уверен, но, кажется, младенец испортил воздух.
– Девон выпадал из своей кроватки почти каждую ночь, – сказал Грейсон.
– До того как научился ползать? – с сомнением спросил Дрейк.
– Не знаю, – отозвался Грейсон, бросив свое крупное тело в кресло.
Он был совершенно измучен.
Склонившись над детской кроваткой, Дрейк размотал три одеяла, в которые был плотно увязан Роуэн. Младенец яростно засучил ручками и ножками, громко пукнул и постепенно успокоился, с любопытством глядя на своего дядю огромными голубыми глазами. Дрейк прикоснулся к его пухлой щечке.
– Не кажется мне, что у него жар, – промолвил он. – Думаю, Роуэна мучили газы.
– Газы? – с облегчением спросил Грейсон. – Ты уверен?
– Не совсем, но похоже, что так, – кивнул Дрейк. – Как бы там ни было, я бы тоже разревелся и покраснел, если бы меня закутали в три теплых одеяла.
Схватив малыша на руки, Грейсон прижал его к груди. Тут дверь распахнулась и в детскую ворвалась взволнованная жена Грейсона Джейн, маркиза Седжкрофт. На ней было лимонно-желтое элегантное вечернее платье из полупрозрачного шелка и бриллиантовое колье на шее.
Из-за спины Джейн выглядывали ее родители, лорд и леди Белшир. За ними следом в детскую спешили доктор-шотландец, специалист по лечению травами, аптекарь и возмущенная няня-ирландка. Казалось, все начали говорить одновременно.
Еще никогда в жизни Дрейк не чувствовал себя до такой степени лишним и бесполезным, да и его присутствие явно было нежелательным. Подумать только, весь этот бедлам, все переживания из-за младенца! Из-за маленького человечка, которого год назад еще и на свете-то не было! Незапланированный плод любви, страсти и бог его знает чего еще. Накал страстей в детской комнате как-то странно подействовал на Дрейка.
Джейн выхватила малыша из рук Грейсона.
– Что ты сделал с моим сыном? – грозно спросила она.
– Я спас ему жизнь, Джейн, – ответил Грейсон.
Теперь, когда опасность уже точно миновала, он вновь стал таким же надменным и высокомерным, как всегда.
Джейн принялась осыпать поцелуями лысую головку, шейку и пухлые щечки Роуэна.
– А что с ним было?
Грейсон тяжело вздохнул.
– У него была желудочная колика и начиналась лихорадка, – заявил он.
Внезапно Джейн заметила стоявшего в углу Дрейка.
– Мой муж позвал тебя сюда из-за того, что Роуэн заболел? – прищурившись, спросила она. – И что же, интересно, ты должен был сделать?
– Вообще-то я не слишком уверен в том, что Роуэн действительно был… – не договорил Дрейк: мать Джейн, Афина, отодвинула его в сторону и поспешила к своему так быстро выздоровевшему внуку.
Отец Джейн, Хауард, приметил на подоконнике бутылку хереса и озирался в поисках бокала.
Джейн, ахнув, всплеснула руками.
– Надеюсь, ты не давал ему хереса, Грейсон?
– Херес принесли мне, – защищался он. – Мне было необходимо выпить, чтобы помочь нашему сыну бороться с болезнью.
– А почему ты прогнал няню? – не унималась Джейн.
– Потому что ее дурацкая болтовня беспокоила ребенка.
– Да нет, она его успокаивала, Грейсон. – Неодобрительно кивнув красиво причесанной головой, Джейн бережно передала младенца в руки своей матери.
Сестры Джейн – Миранда и Кэролайн – ворвались в детскую с встревоженными лицами – так они разволновались. Без сомнения, им сказали, что ситуация кризисная. Дрейк ждал, что в любой момент могут прийти и его собственные сестры – Хлоя и Эмма.