По крайней мере, пока они не вернулись в её гостиную.
Син отпустил её руку и бросил на нее шутливый взгляд.
— Вау, — сказал он ровным голосом. — Это было весело. Куда еще ты отведешь меня, пока мы здесь? Может, есть в аду уголок потемнее того зала, полного кровожадных демонов, а?
Кэт улыбнулась его сарказму.
— Есть еще Зал Даймонов. Уверена, Страйкер будет рад вонзить в тебя зубы.
Её угроза вызвала у него усмешку.
— Страйкер — дерьмо. Он бы наделал в штаны через три секунды после нашей встречи.
Его бравада еще больше рассмешила её.
— Ага, точно. Я слышала, что он здорово отделал тебя в последний раз, когда вы встречались. — Это неправда, но ей просто необходимо было его подразнить.
— Полная хрень.
— Не хрень, а охренеть, — съязвила она, приближаясь к нему и уперев руки в бока. — Повсюду на электронных порталах ТО есть сообщения, как он протер тобой пол, а затем смеялся, пока ты истекал кровью.
— Кто сказал?
Кэт застыла, внезапно осознав, что во время их словесных баталий подошла к нему вплотную. Теперь они стояли так близко, что она чувствовала на своем лице его дыхание.
Он был высокий и сексуальный. Не было смысла это отрицать. И эти глаза…
Она вечность могла смотреть в эти пронзительные золотые глаза, опушенные густыми темными ресницами. Более того, ее неожиданно заворожила его кожа. Было что-то притягательное в линии его челюсти. Нечто манящее. И это вызывало в ней желание дотронуться до него.
Син стоял совершенно неподвижно, его взгляд задержался на её приоткрытых губах. У Кэт был красивый рот, дополняющий тонкие черты лица, и Сина пронзила внезапная вспышка желания. Девушка действительно была прекрасна. Её кожа была такой гладкой и бледной. Глаза — яркими и умными.
Чем больше Син её узнавал, тем меньше она казалась похожей на мать.
Слишком много времени прошло с тех пор, как он был рядом с женщиной, которая осмеливалась противостоять ему, не говоря уже про ее насмешки. Слишком давно он в последний раз ощущал жар в чреслах.
Прежде чем он осознал, что делает, он наклонил голову, чтобы поцеловать её.
Кэт задрожала от ощущения его губ на своих. Она еще никогда не целовалась по-настоящему. Мать и бабушка охраняли ее и следили за ней так пристально, что еще ни один мужчина не оставался с ней наедине.
По крайней мере, надолго.
Она всегда мечтала узнать, на что похож нежный поцелуй. И должна была признать, что Син ее не разочаровал. Губы его были мягкими и настойчивыми, тело — твердым. Она обвила руками его шею, прижимая его еще ближе. О, это был рай. Чудесный и теплый. Гипнотический. О да, она могла бы задержаться здесь ненадолго.
Пока его внезапно не вырвало из её рук и не отбросило к стене. Син выругался. Он находился на высоте шести футов от пола.
— Держи свои губы и другие части тела подальше от нее, или останешься без головы.
Кэт засмеялась над рокочущим голосом бабушки, а спустя мгновение Сина бросило на пол с такой силой, что Кэт услышала хруст костей.
Он раздраженно вздохнул:
— Клянусь, я верну свои силы обратно хотя бы для того, чтобы…
— Ш-ш-ш, — перебила Кэт. — Будь осторожен, она тебя слышит.
Он перевернулся, приподняв голову, чтобы взглянуть на Кэт снизу вверх. Она не понимала, как он может быть сексуальным в такой позе, но он как-то умудрялся.
— Как же твоя личная жизнь?
— У меня её нет.
— Да, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Думаю, Эш следит за тобой даже строже, чем они.
Кэт охватила печаль при мысли об отце. Она отдала бы все, чтобы узнать его. Но правда была в том, что её мать держала их подальше друг от друга, и хотя это причиняло Кэт боль, она понимала причину и слушалась мать, пусть дочь в ней и протестовала. Если честно, об их с отцом разлуке она сожалела больше всего в жизни.
— На самом деле, нет. Мой отец не знает обо мне.
Син был потрясен этой новостью. Если он достаточно хорошо знал Ашерона, то тот придет в неистовство, узнав о взрослой дочери, которую от него скрывали.
— Как, черт возьми, вы скрыли это от него? Он знает все!
Кэт пожала плечами.
— Почти все. Он не может видеть тех, кто ему дорог, и, поскольку мы с ним связаны родственными узами, для него я призрак. Сначала моя мать спрятала меня от него, а затем к ней присоединилась бабушка, как только поняла, что если он узнает обо мне, это может ранить его еще больше… и может послужить оружием в руках моей матери. Поверь, для всех будет лучше, если он никогда не узнает о моем существовании.
В ее словах был смысл, но это неправильно. Лично он убил бы любого, кто скрыл бы от него подобное.
— И никто из вас не думал, что вы неправы?
— Что ты имеешь в виду?
— Эш умрет, если узнает, что у него ребенок, которого прятали, особенно уже взрослый.
— Вот почему он ничего не должен узнать, а ты должен перестать называть Артемиду моей матерью. Для всех я, как и остальные служанки, просто найденыш, которого Артемида подобрала и вырастила.
Син покачал головой. Черт, за исключением потери ребенка, самое плохое — это иметь ребенка и не знать о нем.
Ашерон такого не заслуживал.
— Да, вы действительно его обхитрили. Еще кто-нибудь знает?
— Только ты, Сими и мы. И я надеюсь, что ты ему не скажешь.
— Обо мне не волнуйся. Я не хочу быть вестником, которого он в ярости убьет. — Син дьявольски ухмыльнулся, представив, как Эш отправляет Артемиду в небытие. — Знаешь, а здесь есть и хорошая сторона. Рано или поздно он узнает о тебе и тогда убьет Артемиду вместо меня. Я только надеюсь, что буду там и все увижу.
Кэт бросила на него раздраженный взгляд, который каким-то образом вызвал дрожь у него в паху.
— Очень смешно. Он никогда не причинит ей вреда.
— Да, знаю. Черт побери, — тихо сказал он. — Сукин сын все еще влюблен в нее. У него серьезно не в порядке с головой.
— Нет, — сказала она мягко, — он больше не любит ее. Я бы знала, если бы это было так. Не уверена, испытывал ли он к ней когда-нибудь нечто большее, чем страсть. Но он понимает её, и не в его правилах причинять кому-то боль, если без этого можно обойтись.
Син саркастически фыркнул. Он видел, как Эш срывался на некоторых и за менее серьезные проступки. Именно поэтому Син старался не выводить атланта из себя. Он просто не мог представить, в какую ярость придет Эш, если произойдет что-то посущественнее.
— Ты не знаешь его так хорошо, как думаешь.
— А что делает тебя экспертом?