— Скажем так, я понимаю предательство. И побывав в его шкуре, я знаю, какая буря тут разразится. Поверь мне. «Кошмар» — это не то слово.
Она напряглась от его предупреждения:
— Артемида не предавала тебя.
— Кто сказал, что я о ней?
Кэт замерла, стараясь прочесть его, но Син не был для нее открытой книгой. Даже его эмоции были скрыты от нее. Обычно она могла сказать, что чувствует любой. И хотя ей передавалась пульсация боли Сина, это было необычное ощущение. Странно и тяжело было чувствовать себя такой беспомощной.
— Тогда кто тебя предал?
Он сложил руки на груди:
— В предательстве есть одна штука: о нем не принято говорить, особенно с незнакомками, которые являются родственницами твоего злейшего врага. — Он осмотрел комнату, потом снова заговорил. — Итак, когда мы все это прекратим? Ты планируешь держать меня здесь, пока галлу не выпустят Даймов или как?
Это, похоже, был вопрос дня. Кэт на самом деле не знала, что должна делать с ним.
— Ты ведь не лжешь насчет Даймов, правда?
Син снял футболку через голову, чтобы показать, что его тело полностью состояло из мускулов и шрамов. Некоторые шрамы казались следами когтей, а остальные явно были от укусов и ожогов.
— Я похож на шутника?
Нет. Он выглядел даже более закаленным в боях, чем древний воин. Она почувствовала к нему симпатию. Было очевидно, что он долго сражался, чтобы человечество было в безопасности.
И большей частью он делал это один. Никто не прикрывал его.
Это ранило ее больше всего. Никто не должен бороться с таким кошмаром в одиночку.
— Что я могу сделать, чтобы тебе помочь?
Он вздернул бровь, как будто не веря её предложению, потом надел футболку.
— Отправь меня обратно и не вставай на моем пути.
Кэт покачала головой. Как она могла забыть, что он был доисторическим богом с замашками мачо?
— Я, кажется, должна тебе напомнить об одном греческом охотнике, который знает твое имя и номер кредитной карточки. Помнишь его? Деймос никогда не заводит друзей и не проявляет милосердие. Единственное, что он должен делать, — слушать меня.
— И почему же?
Она широко улыбнулась:
— Потому что однажды я так его отделала, что он помнит это до сих пор. — Она решительно приблизилась к нему. — Кто-то должен прикрывать твою спину.
Его ответный взгляд был холоден и страшен.
— Без обид, но когда я в последний раз так облажался, что позволил кому-то встать у себя за спиной, в нее всадили нож. Мне нравится думать, что я учусь на своих ошибках.
— Не все вероломны.
— Учитывая мой опыт, говорящий об обратном, а также твои родственные связи с той, которая мне сильно навредила, я думаю, ты извинишь меня, если я не включу тебя в список ближайших друзей?
Он был прав, но она не похожа на мать.
— Я также дочь своего отца.
— Да, и по твоему же признанию, ты контактировала с ним гораздо меньше, чем с матерью. Надеюсь, ты поймешь мою осмотрительность.
Она не могла винить его за подозрительность. Как можно, если она и сама не доверяла матери.
Его взгляд стал колючим:
— Я должен идти, Кэт. Я не могу делать свою работу, застряв в этом мире.
— А я не могу позволить тебе уйти, пока не узнаю твои планы.
Он разражено вздохнул:
— Остановить уничтожение человечества и Земли. На самом деле план прост, но важен. Теперь можно мне уйти?
С одной стороны, ответ ее позабавил, а с другой, она хотела придушить его за упрямство и скрытность.
— Зачем тебе нужна Дощечка Судьбы?
Он подошел ближе и теперь смотрел на нее сверху вниз своими золотыми глазами, в которых бушевало пламя.
— Позволь мне уйти, Катра. Сейчас же.
— Я не могу.
— Тогда я надеюсь, что ты сможешь жить с ответственностью за смерть всего человечества. — Он пощупал её диван. — Я просто тут посижу, пока все не закончится. У тебя есть какие-нибудь хорошие диски? Помогут заглушить мольбы о милосердии. Особенно детские. Их тяжелее всего игнорировать.
Его слова задели её до глубины души. Она не могла вытерпеть страдания детей. Это был удар ниже пояса.
— Будь ты проклят!
Лицо Сина застыло.
— Ты опоздала. Твоя мать сделала это за тебя.
Кэт отвела взгляд, борясь с тем, что должна была сделать. Она не могла удерживать его, если он говорил правду. Но как долго он протянет с Деймосом на хвосте? У него нет сил бога, а Деймос жестокий сукин сын.
— Ты понимаешь, кому противостоишь?
Ответом был взгляд из разряда «Тоже мне!»
— Если какой-то жалкий долофониец сможет меня опрокинуть, то я заслуживаю смерти.
— Что тогда случится с человечеством?
— Думаю, что оно окажется по уши в дерьме, а?
Как он может быть таким самоуверенным и апатичным? Он знал своего противника. Неужели он правда думал, что устоит самостоятельно?
Она не могла вынести мысли о том, что он падет в схватке, и не останется никого, кто знает, как уничтожить галлу. Человечеству нужно больше, чем один-единственный защитник.
— Научи меня, как сражаться с Даймами.
Если бы она скинула одежду и набросилась на него, Син удивился бы меньше.
— Прошу прощения? Я думаю, что неправильно тебя расслышал.
Она не отступала:
— Научи меня сражаться с ними и с галлу.
Ему стало смешно, когда он представил её, противостоящую им и их жестокости. Да, она высокая и не очень худосочная, но она ничто против галлу, не говоря уж о Даймах. Они съедят её заживо. Буквально.
— В тебе нет шумерской крови.
— Должен быть способ это обойти.
Он отступил от нее на шаг, как только представил себе такой способ.
— В твоей семье принято пить кровь?
— Нет, но если нас свяжут кровные узы, у меня появится твоя сила и шумерская кровь.
То была не вся правда, и Син это знал.
— А еще это даст тебе надо мной власть. Поэтому даже не думай.
Она сделала шаг к нему, её зеленые глаза умоляли:
— Син…
— Катра… — усмехнулся он. — Я никогда не позволю тебе или кому бы то ни было истощить меня еще больше, чем уже есть. Никогда.
— Тогда разреши мне тренироваться с тобой. Покажи мне…
— …все мои лучшие приемы, чтобы ты смогла убить меня? — Что? Она спятила? — Пошла ты!