И хотя они были богами, не было возможности спасти её. И из-за её божественных сил она была гораздо опаснее других галлу.
Не имея выбора, Син позвал свою дочь Иштар, и они вдвоем уничтожили Анатум, оставив её силы Иштар, и, — вытеснив Анатум из пантеона. Ану был потрясен потерей. Он был просто раздавлен чувством вины из-за того, что создал этих демонов.
По крайней мере, пока Энлил не предложил ему помощь.
Из-за сил демона, которые у него были, Энлил смог ослабить других демонов и обрести над ними контроль.
Син умолял богов своего пантеона уничтожить всех галлу.
— Зачем убивать что-то столь ценное? — Энлил был за то, чтобы сохранить галлу — Только с их помощью мы можем бороться с атлантами. Только представь, что будет, если они нападут на нас.
— Они не воинственный пантеон, — спорил Син.
— Скажи это грекам, которые воюют с ними, пока мы здесь разговариваем.
Син все еще пытался вбить здравый смысл в отца.
— Именно греческие боги напали первыми.
— Запомни мои слова — однажды атланты придут за нами и мы должны нанести им первый удар. Пусть наши галлу уничтожат их шаронте, пока их боги не напустили шаронте на нас.
— Но Син знал будущее. Он чувствовал его, и никто ему не верил.
— Ты не можешь долго удерживать шакала за уши, отец, в конце концов он нападет на тебя. Мы не можем позволить этим созданиям жить. Рано или поздно, они уничтожат нас.
Энлил насмехался над ним:
— Ты дурак, Нана. Они нужны нам. Ты знаешь атлантов. Это удержит их подальше от наших постелей… если ты понимаешь, о чем я. — Он взглянул туда, где позади Сина сидели его жена и Иштар. — И я знаю то же, что и ты.
Сину было стыдно до глубины души, но он был вынужден сдерживаться, чтобы не напасть на отца. Пока Энлил владел Дощечкой, его невозможно было пебедить.
— Моя мужественность не нуждается в армии демонов, которые будут меня защищать. Ты посеял семя собственной смерти.
— Я защитил наше будущее.
Неразумность отца вызывала у Сина отвращение, и он ушел. У него не было доводов для тех, кто отказывался видеть то, что им показывали.
Путь ему преградила жена. Она не хотела встречаться с ним глазами, и его взгляд упал на её грудь, где она носила атлантский символ солнца. Печать их пантеона. Уголок её губ приподнялся в глумливой улыбке.
Он почувствовал, что его поразили прямо в душу. Как могла она так открыто подчеркивать свои связи? Но ведь Архон был чистокровным богом, а Син — нет.
Пусть будет так.
— Не обращай на них внимания. — Произнес голос у него за спиной.
Сина провожал Закар, невидимый для других. Это была уловка, которой Закар обучился еще в детстве. Это было опасно, и Син был благодарен брату за поддержку.
— Проще сказать, чем сделать.
— Нинья — неблагодарная сучка. Не расстраивайся на её счет. Я сделаю так, что она будет видеть во сне только змей и чудовищ, пытаясь уснуть.
Син улыбнулся этой мысли. Но это не отвлекло его от главной проблемы.
— Я прав, Закар. Я знаю.
— Я уверен, что ты прав. Но никто из них не собирается тебя слушать. Они так боятся внешнего врага, что не способны увидеть того, которого создали в собственном доме. Не внешние захватчики разрушают пантеоны. Это всегда делает кто-то изнутри. Тот, кому доверяют, хотя он того не заслуживает.
Закар был прав. Но это ничего не меняло.
Син остановился в саду, чтобы посмотреть на него.
— Что я могу сделать, чтобы это остановить?
— Останься последним, кто выстоит, брат. Позволь им играть в их игры и отравиться собственным ядом. В конце концов, эта отрава их уничтожит. Ничего плохое не выживет. Они нападут друг на друга, потому что не будут знать иного выхода.
— А мир? Что на счет него? Люди, которые ищут у нас защиты? Что случиться с ними, как только галлу вырвутся на свободу?
— У них будут свои герои. Мы будем здесь, ты и я. Мы не позволим демонам причинить людям вред.
Только Закар не выстоял, как и другие воины, которых тренировали для сражения с галлу. Все люди погибли, а демоны схватили Закара и пытали до тех, пока от мужчины с силами бога не осталась одна оболочка. Это отрезвляло и ужасало.
Внезапно, Син почувствовал теплую руку на своем плече. Он повернулся, кривя губы, и ожидая увидеть свою жену.
Вместо нее он увидел Кэт. Стоя здесь, она выглядела как ангел, это заставило все его тело гореть. Еще никогда он не был так счастлив видеть кого-то.
— Что ты делаешь здесь? — Спросил он.
— Я привел её к тебе, — произнес Закар.
Син обернулся, к брату, который сейчас стоял рядом с ними.
— Я не понимаю.
— Это не сон, Син. Это война. — Закар метнул в них огненный шар.
Несмотря на то, что это был сон, его сбило с ног и обожгло кожу. Едва дыша, Син согнулся, пока огонь не исчез. Он посмотрел вверх на Закара.
— Что ты делаешь?
Закар вскинул руку, и колючий хлыст обвился вокруг предплечий Сина. Он зашипел от боли, а Закар так резко дернул хлыст, что тот вывихнул ему руки.
Кэт напала на Закара с криком:
— Нет! Не трогай его.
Закар повернулся, чтобы сразить Кэт. Она уклонилась и послала в него удар, который остановил его.
— У тебя еще есть трюки? Как на счет этого? — Она ударила в него заклинанием льда.
Син встал на ноги и побежал к ней.
— Остановись, Кэт, ты делаешь ему больно.
— Он не беспокоится, чтобы не сделать больно тебе или мне. Так пусть получает.
К его удивлению, Закар начал смеяться. Поднявшись с земли, он пошел на Кэт, которая замерла, готовая сражаться.
— Послушай её, Син. Она права. Как ты узнал, что это я? — Он принял форму Кессара. — Может, я здесь, чтобы тебя уничтожить. — Видение направлялось теперь к нему.
Син схватил его за горло и припечатал к земле.
— Кто ты?
— Я сломан, брат. Я здесь только потому, что это единственный мир, где я могу быть тем, кем хочу. Не могу контролировать себя в своем теле. Я не могу доверять себе, когда не сплю, и ты не можешь.
Син сел рядом на корточки.
— Ты заражен?
— Не совсем так. — Закар поднялся и сел возле Сина. — Из-за моего иммунитета к их яду галлу не могут полностью контролировать меня, но и я тоже не могу взять свое тело под контроль. Это что-то другое… что-то темное и мертвое, и оно живет внутри меня. Я больше не знаю, кто я, и не могу это контролировать. Только здесь ты можешь мне доверять. — Закар опустил голову. — Мне жаль, что я кончил, как трус, которым считал меня отец.