— Тогда вежливо откажись.
— Отлично, — пробормотала Эдлин, бросив на тетю бунтарский взгляд. — Тогда я с ним потанцую.
Харриет сделала глоток лимонада. Леди Паулис нахмурилась, постукивая сложенным веером по коленке.
— Ну, хватит причмокивать, мисс Гарднер.
— Прошу прощения, мадам…
— Нет, это вы простите, — сказала пожилая дама.
— За что?
— За то, что сорвалась на вас.
— Все в порядке, леди Паулис. Я понимаю.
Леди Паулис перестала постукивать веером и внимательно посмотрела на Харриет:
— Вы действительно понимаете?
— Возможно, — сказала Харриет уклончиво в надежде, что ее не станут расспрашивать и ей не придется объяснять, что именно она понимает или думает, что понимает. Она чувствовала, что старая дама любит обоих: и мисс Эдлин, и герцога, — и Харриет было ужасно грустно видеть, как все они страдают. Но, разумеется, говорить об этом вслух неприлично. Поэтому чтобы сказать хоть что-нибудь, она натянула на лицо улыбку и проговорила:
— Ваша светлость желает еще лимонаду?
— Я уже три выпила, — ответила ее светлость в дурном расположении духа.
— Если уж мы считаем, то их было четыре, — сказала Харриет прежде, чем смогла сдержать себя.
Это могло быть ее концом прямо здесь и прямо сейчас. Леди Паулис запросто могла настоять на том, чтобы Харриет уволили за дерзость. Ее спас герцог, который остановился подле ее стула. Ее светлость расплылась в улыбке, и Харриет облегченно вздохнула.
Спас ее человек с дурной репутацией, во всяком случае, если верить слухам, которые распускает мисс Пеппертри. Впрочем, за тот короткий период, что Харриет с ним знакома, он никак не проявил своей натуры. Девицы, что сидели рядом, принялись мило улыбаться герцогу, но тот и бровью не повел. Он расправил плечи и не сводил глаз с Харриет.
«Элегантный зверь», — подумалось ей, и она испытала удовольствие при этой мысли. Дамочки вокруг отвешивали поклоны и комплименты, а герцог молча отвечал коротким кивком. Есть некая честность в женщинах, которые в силу разных причин отчаялись найти свою половинку. Расставшись с наивными иллюзиями, они могут искренне воздать должное мужской красоте.
Герцог же, похоже, слегка ошалел от такого внимания к своей персоне. Вдруг в голову Харриет пришла неожиданная мысль… ну нет, этого просто не может быть. Не может быть, чтобы он оказался стеснительным. Он, конечно же, знал о своей мужественной внешности. И он точно не был стеснительным в день их знакомства.
И все же его необычайная красота, его трагическое прошлое, женщина, которую он выберет в жены, — все это будет предметом обсуждения собравшихся здесь людей не одну неделю. Харриет вдруг поняла, что ее собственное положение в обществе выросло только потому, что она знакома с герцогом. И хотя Харриет сомневалась, что Гриффин когда-либо откроет ей душу, она чувствовала себя обязанной хранить тайны герцога, какими бы они ни были, от всего мира.
Не зря она ходит в фаворитках клана Боскаслов. Небеса не дадут соврать, Харриет может даже научиться заботиться о ворчливой старой леди, сидящей подле нее.
Но тут, не дожидаясь, пока Харриет окончательно потонет в сантиментах, леди Паулис сказала герцогу:
— Тебе так идет черный цвет, дорогой. Будь хорошим мальчиком, потанцуй с мисс Гарднер.
Харриет едва сдержалась, чтобы не вылить содержимое своего бокала на голову леди Паулис. О чем она говорит, она что, с ума сошла, в самом деле?
Герцог молчал, и это раздражало ее еще больше. Другую женщину это бы оскорбило. Харриет же подавила в себе подобные чувства еще в детстве и потому удивилась, что почувствовала себя униженной. А еще она решила, что не стоит больше жалеть леди Паулис. Она была старой двуличной каргой, которая издевалась над другими, чтобы развлечь себя. Герцог, вероятно, разрабатывал тактику, чтобы избежать расставленных его тетушкой сетей. Хотя порой он и пользовался этим в своих интересах.
— Ты слышал меня? — спросила леди Паулис голосом, который разнесся по всему залу словно церковный колокол.
Для Харриет это было уже слишком.
— Не могу же я оставить вас, леди Паулис, одну-одинешеньку, — сказала она.
Герцог одарил тетушку натянутой улыбкой.
— И к тому же, — сказал он невозмутимо, — стоит ли мучить эту невинную леди, таская ее по всему залу?
Какое преступление она совершила, чтобы терпеть мою неуклюжесть?
Уголки губ Харриет вздернулись кверху от такого изысканного отказа. Порой от безжалостного врага научишься большему, чем от преданного друга. Возможно, будь на месте Харриет любая другая молодая женщина, она бы восприняла отказ герцога как признак скромности. Но Харриет прекрасно понимала, что герцог просто не хочет с ней танцевать. Да и с чего ему хотеть? Ведь он может выбрать любую в этой комнате.
— Делай, что я тебе говорю, Гриффин, — снова сказала его тетушка.
Он наклонился к ней и сказал твердым, но вежливым тоном:
— Я пришел сюда сегодня вечером только для того, чтобы ублажить вас и семью. Вы хоть раз видели, чтобы я по собственной воле принимал участие в подобных балах?
— Зато ты с радостью принимаешь участие в закрытых вечерах, — едко заметила леди Паулис.
Харриет залпом допила лимонад. Она искренне наслаждалась ссорой, как и соседняя с ней девушка. Харриет как раз размышляла о том, кто из них выйдет победителем, когда герцог повернулся к ней и неожиданно сказал:
— Потанцуйте со мной, в противном случае конца этому не будет.
Тут же рядом появился лакей и забрал у нее из рук пустой бокал. Герцог протянул ей руку. Она встала, заметив краем глаза, что леди Паулис тоже поднялась на ноги. На секунду ей даже показалось, что им придется танцевать втроем. Харриет остановилась. Как же называется этот танец? Харриет не могла вспомнить в малейших деталях то, чему ее учили.
— Я не танцую вальс, — сказала она слабым голосом.
— Это же шотландская кадриль, дорогуша, — возразила леди Паулис раздраженно. Она подтолкнула Харриет своей тростью. — И она закончится раньше, чем я увижу в вас двоих хоть толику здравого смысла.
Герцог взял Харриет за руку, как будто защищая ее от тетушки.
— Это вам, тетушка Примроуз, не хватает здравого смысла.
— Ты что, не понимаешь? — сказала она тихим взволнованным голосом. — Эдлин исчезла из бального зала. А ее партнер по танцу здесь и сидит один.
— Так что ж вы, тетушка, раньше не сказали? — спросил герцог.
— Чтобы весь Лондон знал? — прошептала она.
Харриет посмотрела по сторонам. Теперь она поняла. Не было ни одной девушки в зале, которая не ловила бы каждое слово их разговора.