— У меня слишком много обязанностей на дереве, — продолжала Отулисса, — особенно теперь, когда бедняжка Уинифред снова слегла с артритом. — Стрига изо всех сил старался скрыть свое разочарование. — Кроме того, моя подлинная работа состоит не в сборе данных, а в их обработке и анализе, в подведении теоретической базы под фактологический материал и выведении соответствующих… — и Отулисса пустилась в пространные рассуждения о природе серьезного научного исследования. В итоге было принято следующее решение: стая летит, а Отулисса остается.
— Итак, — сказала Отулисса, когда стая вновь собралась в библиотеке. — Сейчас я вкратце расскажу вам о сути работы.
Она сняла с полки огромный том Стрикс Эмеральды и несколько научных монографий, добавила в стопку ворох разных карт, а затем достала древние свитки, написанные Эзилрибом в его бытность великим воином Северных королевств под именем Лизэ из Киля.
— «История войны Ледяных когтей»? — удивился Копуша. — Но при чем тут эта сага? И зачем тебе «Сонеты Северных королевств»?
— Сейчас объясню. Вы не поверите, но я впервые наткнулась на слово «близнецовый ветер» в одном из сонетов, написанных Лизэ в честь своей подруги Лил! В этом сонете наш будущий Эзилриб сравнивал себя и Лил с парой близнецовых ветров, неразлучно связанных друг с другом вопреки всем расстояниям. Как вы понимаете, настоящий ученый не должен пренебрегать никакими свидетельствами. Я должна прочесть все, что может оказаться полезным — научные монографии, поэмы, исторические летописи… — Отулисса замолчала, а потом вдруг добавила: — Даже сборники анекдотов.
— Сборники анекдотов? — прыснули друзья.
— В каком смысле? — спросила Гильфи. Смущенно потупившись, Отулисса пожала плечами.
— Сама не знаю, к чему я это сказала. Надеюсь, вы поняли главное. Настоящий ученый должен читать и мыслить шире привычных рамок.
— И какие у тебя догадки относительно близнецовых ветров? — спросил Сорен.
— В каком месте мы должны будем провести исследование? — поинтересовалась Гильфи.
— Я хочу, чтобы вы попытались точно определить их местоположение и провели несколько экспериментов с маркированными перьями. Судя по моим прикидкам, у близнецовых ветров могут быть ответвления в Темном лесу, поэтому я попрошу вас отправиться туда. Вам понадобятся самые обычные инструменты — маячки из помеченных перьев, аэропоплавки, страховочные фалы и, разумеется, термоскоп. — Термоскопом назывался хитроумный прибор, изобретенный Эзилрибом для измерения изменений температуры. Помолчав, Отулисса обвела глазами библиотечное дупло и поморгала.
Почти полная луна все выше поднималась над островом, заливая светом все дерево. — Кажется, это все, — вздохнула Отулисса. — Вам пора лететь. Вы только взгляните на эту луну! Какая красота… Что ж, прощайте. Не думаю, что вы будете жалеть о том, что пропустите нынешний Праздник урожая.
— Но мы непременно вернемся к Хулиганской ночи! — ухнул Сумрак, стукнув когтем по столу.
Сидя на главной ветке библиотечного дупла, Отулисса провожала взглядом удаляющихся друзей, силуэты которых четко вырисовывались на фоне встающей луны. В другое время она бы лопалась от счастья при мысли о том, что кто-то отправился собирать драгоценный материал для ее исследований. Но в эту ночь Отулисса не испытывала знакомого лихорадочного волнения. Возможно, она просто устала? Наверное, ей стоит ненадолго покинуть библиотеку и отправиться в свой любимый уголок размышлений — висячий садик.
Здесь мы остановимся, чтобы сказать несколько слов об этом удивительном месте. Если бы Отулисса не создала свой садик первой, до этого непременно додумалась бы какая-нибудь другая сова. Дело в том, что на самой вершине дерева существовали глубокие трещины, получившие название стволовых карманов, куда годами ссыпались опавшие листья и прочие органические остатки. Со временем эти остатки перегнивали, превращаясь в почву, в которой охотно прорастали занесенные ветром семена. Чаще всего, как ни странно, там росла черника. В нижней части кроны находился небольшой садик, который Отулисса привыкла считать своим и за которым прилежно ухаживала.
Она открыла, что многие растения, произрастающие на земле, с успехом приживаются в стволовых карманах Великого Древа. В висячем саду Отулиссы росли цветы, мох, лишайники и даже орхидеи. Устроившись среди свисающих побегов плюща, под прелестным кустиком печеночницы, нежившейся в лучах лунного света, Отулисса глубоко задумалась о том, почему ее нисколько не радует научная экспедиция стаи. Она совершенно не испытывала того восхитительного пузырящегося восторга, который столь часто сопутствовал ей на пути научных открытий. Более того, желудок у нее сжимался от тревоги и нехорошего предчувствия. В чем же дело? Прежде всего в том, что она осталась на дереве не только из-за своих многочисленных обязанностей. Артрит Уинифред был лишь удобным предлогом. Нет-нет, ее удержало что-то другое. И почему она упомянула сборник анекдотов, когда объясняла друзьям необходимость расширить круг чтения? Может быть, ее расстроила вся эта история с «упрощенным» Праздником урожая? Нет, не только. Чем больше Отулисса думала, тем яснее понимала, что большая часть ее тревог имеет какое-то отношение к библиотеке. К библиотеке и ее драгоценным книгам. «Нет, — поправила себя Отулисса. — Это не только мои книги. Они общие».
И тут в садик опустилась одна из нянечек, пестрая неясыть по имени Глиннис. Нянечки на Великом Древе ухаживали за маленькими совятами, работали в лазарете и на кухне.
— Не хотите выпить глоточек молочникового чайку, Отулисса? — предложила Глиннис. — У меня тут в чайнике как раз осталось на чашечку! Ночи нынче прохладные, самое время согреться горячим чайком.
— С удовольствием, Глиннис, — кивнула Отулисса.
— Опять заработались допоздна? — участливо спросила Глиннис, наливая ей чай.
— Да… да. Нужно было доделать кое-какие дела в библиотеке.
Отпив глоток чая, Отулисса почувствовала дрожь решимости, поднимающуюся со дна желудка. Вот тебе и успокаивающее воздействие висячего садика! Поставив чашку, она поблагодарила Глиннис и полетела в библиотеку. Очутившись внутри, Отулисса сразу направилась к задним полкам, где недавно толпились смешливые совята. Она хотела взять книгу, которую читали птенцы, но случайно взгляд ее упал на другую обложку с надписью: «Вредные стишки для испорченных умишек». Отулисса никогда в жизни не читала такой пакости. Хотя разве не она сегодня выступала за расширение круга чтения? Жаль, что сова, называющая себя Стригой, не видел ее в эту минуту! В этой книге оказалась целая глава, посвященная «пометным шуточкам». Отулисса прочитала первый стишок и невольно прыснула со смеху.
Одной чайке по имени Джон Захотелось отведать бульон.
Вот поймал он селедку, громко крикнул: «Похлебка!» И заправил пометом бульон.
Отулисса вздохнула. Что поделать, совятам нравится именно такой юмор, как раз такие шуточки они вычитывают и пересказывают друг другу в столовой, за что их регулярно выставляют из-за стола. Это возрастное… «Но может быть, — пробормотала себе под клюв Отулисса, — и нам, взрослым совам, время от времени полезна толика незамутненной глупости? Отчего же так бесится эта странная голубая сова? Отчего она так топорщит свои и без того редкие перышки?»