– Рад видеть тебя, Преподобный. Я собирался тебя навестить, но ты сократил мне путь. Должен сказать, видеть тебя, мужчину, прячущимся за женщиной, мужчиной или что там оно такое, не льстит твоей репутации злобной задницы.
– Это не парень, и если бы меня не стошнило, я бы разорвал перед мантии, чтобы доказать это. И, слушай, просвети меня, а? Последний раз, когда я о тебе слышал, ты был мертв.
– Не так долго, как в итоге выяснилось. – Парень улыбнулся, сверкнув длинными, белыми клыками. – Она на самом деле женщина, да?
Принцесса вырывалась, и Рив пресек ее старания, почти оторвав череп от позвоночника. Когда она втянула воздух и застонала, Рив сказал:
– Да. Ты не знал, что симпаты – гермафродиты?
– Не могу выразить словами, какое это облегчение, осознавать, что она солгала.
– Вы двое – пара, созданная в аду.
– Я того же мнения. А сейчас, как насчет того, чтобы отпустить мою подружку?
– Твою подружку? Времени зря не теряешь, да? И я пропущу предложение относительно «отпустить». Мне понравится, если ты пристрелишь нас обоих.
Лэш нахмурился.
– Я считал тебя бойцом. Похоже, что ты – тряпка. Мне следовало придти к тебе в клуб и грохнуть прямо там.
– На самом деле, я мертв уже как десять минут. Так что, мне плевать. Хотя, интересно узнать, почему ты хочешь убить меня?
– Связи. Отнюдь не социальные.
Рив выгнул брови. Это Лэш убивал тех дилеров? Что за чертовщина? Хотя… парень год назад пытался толкать наркотики на территории ЗироСам, за что его и вышвырнули. Очевидно, сейчас, связавшись с Омегой, он вернулся к старой, приносящей доход привычке.
С плавной логикой ретроспективного взгляда, кусочки начали складываться в единую картину. Родителей Лэша убили первыми тем летом, во время набегов лессеров. Когда семьи начали обнаруживать мертвыми, в их, предположительно, тайных и хорошо защищенных домах, в головах Совета, Братства, каждого гражданского крутился один вопрос: как Общество за раз узнало столько адресов?
Все просто: Лэш был превращен Омегой и встал у руля.
Рив сильнее сжал грудную клетку принцессы, когда последние остатки онемения канули в небытие.
– Так ты хочешь залезть в мой бизнес, да? Это ты избавлялся от продавцов.
– Просто поднимался вверх по пищевой цепочке, так сказать. И если ты отправишься на тот свет, я окажусь на вершине, по крайней мере, в Колдвелле. Поэтому отпусти ее, или я пущу пулю тебе в лоб, и мы просто двинемся дальше…
Волна ужаса поднялась по крыльцу, окутывая Рива, принцессу и Лэша.
Переместив взгляд, Рив застыл. Ну и ну, кто бы мог подумать? Все закончится намного раньше, чем он ожидал.
По укрытой снегом лужайке, в мантиях рубиново-красного цвета, приближались семь симпатов, формируя угловой строй. В центре группы шел пожиратель грехов с тростью и прической, украшенной рубинами и черными шипами.
Дядя Рива. Король.
Он казался старше, но каким бы постаревшим и слабым не выглядело тело, его разум был сильным и темным, как и раньше, заставляя Рива содрогнуться, а принцессу – прекратить попытки вырваться из хватки. Даже Лэшу хватило ума отступить назад.
Личная охрана остановилась у изножья лестницы, холодный ветер, который сейчас Рив мог чувствовать на своем лице, колыхал их мантии.
Король заговорил слабым голосом, гнусаво растягивая «с».
– Добро пожаловать домой, мой дорогой племянник. И приветствую вас, гость.
Рив уставился на своего дядю. Он не видел мужчину… Господи, давно. Очень, очень давно. С похорон отца. Очевидно, годы не пощадили короля, и Рив улыбнулся, представляя, что принцесса обязана спать с этим сгорбившимся мешком костей.
– Добрый вечер, дядя, – сказал Рив. – А это Лэш, между прочим. Если ты не знаешь.
– Нас не представили подобающим образом, но, однако, мне известно о цели его пребывания на моей земле. – Король задержался взглядом на принцессе. – Моя дорогая девочка, ты думала, мне неизвестны твои регулярные визиты к Ривенджу? И думаешь, я не ведаю о твоих последних кознях? Боюсь, я скорее был привязан к тебе, поэтому допускал интрижки с твоим братом…
– Сводным братом, – вмешался Рив.
– … однако измену с лессерами я допустить не могу. По правде говоря, я восхищен твоей изобретательностью, учитывая, что я аннулировал мое завещание престола в твою пользу. Но вышеупомянутое восхищение никак не повлияет на меня. Ты недооценила меня, и за это неуважение я назначу наказание, в соответствии с твоими нуждами и желаниями.
Король кивнул, и, повинуясь внезапному инстинкту, Рив обернулся. Слишком поздно. Прямо за ним стоял симпат с занесенным мечом, рука парня уже зашлась в ударе… и хотя к нему надвигалось не лезвие, это было слабым утешением, когда рукоять чертового меча ударила Рива прямо по черепу.
Удар отдался вторым за эту ночь взрывом, и, в отличие от первого, в этот раз Рив не стоял на ногах, после того как померк свет и затих шум.
В десять утра Элена все еще не спала. Плененная в доме солнечным светом, она расхаживала по спальне, обхватив себя руками. Носки едва ли согревали ее.
Но, с другой стороны, она так замерзла изнутри, что с таким же успехом могла надеть электрические грили George Foreman и все равно мерзнуть. Казалось, шок понизил температуру тела, и ее внутренняя шкала указывала на деление «Морозильная камера» вместо отметки «Нормальная температура».
Ее отец крепко спал на другом конце коридора, и она периодически заглядывала в его комнату, проверяя. Часть Элены желала, чтобы он проснулся, потому что она хотела расспросить его о Реме, Монтреге и родственных связях…
Но, лучше его оставить в стороне от этого. Последнее, что им нужно – это расстроить отца тем, что может вообще ничего не значить. Конечно, она просмотрела рукопись и нашла эти имена, всего лишь одно упоминание среди всех многочисленных родственников. К тому же, воспоминания ее отца были несущественны. Сэкстон доказал это.
Одному Богу известно, что из этого выйдет.
Элена замерла посреди комнаты, внезапно устав от постоянного хождения. Неудачная идея. В мгновение, когда она остановилась, ее мысли обратились к Риву, поэтому она продолжила ходить на замерзших ногах. Блин, она никому не желала смерти, но была почти рада, что Монтрег умер, создав своим завещанием уйму беспорядка. Без этого, она бы тотчас сошла с ума, Элена была уверена в этом.
Рив…
Подтащив свое уставшее тело к краю кровати, она уперлась взглядом перед собой. На покрывале, в почти такой же спокойной, неподвижной гармонии, что и ее отец, лежала написанная им рукопись. Она подумала обо всем, что он облачил в слова на страницах, ясно понимая, в каком состоянии он был сейчас. Он был одурачен, обманут так же, как и она, введен в заблуждение честностью и порядочностью, потому что сам не мог вести себя так же расчетливо и жестоко, как остальные. То же самое произошло с ней. Сможет ли она снова положиться на свою способность читать людей?