– Пятнадцать минут, – ответил Селкирк. – Вы разрешите воспользоваться вашим телефоном?
– Пожалуйста.
Хорас Селкирк подошел к аппарату, поднял трубку и попросил городскую линию. Затем он набрал номер.
Манли Маршалл наклонился вперед, чтобы что-то прошептать Гамильтону Бергеру, но окружной прокурор поднял левую руку, призывая своего помощника к молчанию. Сам Гамильтон Бергер – на редкость крупный мужчина, – казалось, интересовался только своей превосходной сигарой.
– Говорит Хорас Селкирк, – сказал в трубку банкир. – Как там женщина и мальчик, за которыми вы следите? Они в соседней комнате? Хорошо. Привезите их в здание суда, в кабинет судьи Хоумера Ф. Кента. Немедленно… Я сказал, привезите их сюда… Хорошо, если они не захотят приехать добровольно, мы пришлем полицейского, но я не желаю терять время. Они должны оказаться здесь через пятнадцать минут. Передайте им, что за ними послал судья.
– Постойте, – перебил Кент. – Я не издавал никаких постановлений! Я…
– Не волнуйтесь, – ответил Хорас Селкирк. – Они приедут сюда. Эта женщина нанята мной и должна делать то, что я ей велю. Я отдаю ей приказания.
Судья Кент взглянул на часы.
– Вы считаете, что они приедут через пятнадцать минут?
– Уверен.
– В таком случае я заканчиваю совещание. Мне еще надо сходить в буфет и перекусить. Я вернусь ровно через двадцать минут, хотя нет, через двадцать пять. К этому времени, господа, я рассчитываю увидеть вас здесь. Когда появится юный Роберт Селкирк, я сам буду задавать ему вопросы и не хочу, чтобы кто-то из вас перебивал меня. Мне не нужны ни комментарии, ни советы ни одной из сторон. Я буду интересоваться у ребенка самыми разными вещами, и, как вы понимаете, я не желаю, чтобы ребенок догадался о предмете разговора. Но мне необходимо выяснить, что случилось на самом деле и что мальчик об этом знает.
– Вы должны принимать во внимание, что я сделал все возможное, чтобы он был уверен только в одном – что он нажимал на курок пистолета, – сказал Хорас Селкирк. – Но он не представляет, в кого попала пуля.
– Я сам поговорю с ним, – повторил судья Кент. – Времени у нас мало, поэтому я предлагаю сейчас разойтись и вновь собраться у меня в кабинете через двадцать пять минут. Вы согласны, господа?
Гамильтон Бергер кивнул.
– Согласен, – сказал Хорас Селкирк.
– Я буду здесь, – пообещал Мейсон.
Ровно через двадцать пять минут после того, как судья Кент закрыл совещание, стороны снова собрались в его кабинете.
По всему было видно, что судья Кент тщательно обдумывал неожиданное развитие событий. Он внимательно посмотрел на Хораса Селкирка и обратился к нему:
– Вы готовы продолжать, мистер Селкирк?
– Да.
– Бейлиф сообщил мне, что женщина с мальчиком, вызванные вами, ждут в комнате для свидетелей.
– Вот и прекрасно.
– Вы сами приведете их?
– Пусть это сделает бейлиф. Вы же сами сказали, что собираетесь расспросить мальчика, и я не хочу, чтобы у вас возникали подозрения, что я предварительно беседовал с ним и подсказывал, что он должен говорить.
– Хорошо. Бейлиф приведет их сюда. Я вновь напоминаю вам, господа, чтобы вы воздерживались от комментариев и позволили мне самому задавать вопросы. Мне не требуются никакие предложения и подсказки. Помните, что вне зависимости от реальных фактов в жизни маленького человека сложилась весьма серьезная ситуация.
Судья Кент нажал на кнопку, включающую переговорное устройство, и обратился к бейлифу:
– Приведите, пожалуйста, женщину с мальчиком.
Последовала напряженная тишина, затем открылась дверь. Вошла высокая блондинка с ребенком лет семи. Мальчик казался слегка обалдевшим, женщина была спокойна и прекрасно держала себя в руках.
– Проходите и садитесь, – пригласил судья Кент. – Как мне известно…
Стул Хораса Селкирка отлетел назад от резкого толчка вскочившего банкира.
– Это не они! – закричал Селкирк.
Судья Кент с неудовольствием посмотрел на него.
– Это не они! – орал Селкирк. – Это не Роберт! Это не та женщина! Это… Кто вы такие, черт побери?!
– Прекратите! – вмешался судья Кент. – Я не допущу, чтобы здесь чертыхались и оскорбляли женщину. Не будет ли мне позволено спросить, кто вы?
– Я частный детектив, – женщина повернулась к судье. – Работаю в «Детективном агентстве Дрейка». У меня было поручение – вселиться в шестьсот девятнадцатый номер в гостинице «Анандейл». Я выполнила задание.
– Кто вам его дал? – закричал Хорас Селкирк.
– Пол Дрейк.
Последовала напряженная тишина, которую прорезал смех Гамильтона Бергера.
– Здесь нет ничего смешного, господин окружной прокурор, – заметил судья Кент.
– Простите, ваша честь, – извинился Гамильтон Бергер, хотя в голосе его явно не слышалось сожалений. – Мне просто забавно видеть, как еще кто-то испытывает раздражение, столкнувшись с нетрадиционными методами работы одного хорошо известного адвоката.
– Что случилось с Грейс Халлум и Робертом Селкирком, которые занимали этот номер? – спросил Хорас Селкирк.
– Понятия не имею, – спокойно ответила женщина. – Я детектив, имеющий лицензию, и действую в рамках закона. Я в точности выполнила указания Пола Дрейка. Он велел мне отправиться в гостиницу «Анандейл», взять с собой своего сына и оставаться в гостинице до получения дальнейших указаний. Некоторое время назад мне передали, что судья Хоумер Ф. Кент велел мне покинуть гостиницу и явиться сюда, к нему в кабинет. Я немедленно позвонила Полу Дрейку. Он посоветовал мне отправиться к вам вместе с сыном и назвать свое настоящее имя.
Хорас Селкирк, побагровев от гнева, повернулся к Перри Мейсону.
– Вам это так просто не пройдет! – заорал он. – Не знаю, что вы сделали с моим внуком и его няней, но закон вы при этом нарушили. Вы виновны в похищении ребенка или, по крайней мере, в организации похищения.
Гамильтон Бергер задумчиво разглядывал Хораса Селкирка.
– Вы намерены официально предъявить обвинение мистеру Мейсону? – спросил он. – Если вы подпишете заявление, то мы примем соответствующие меры.
– Да, черт побери, я выступаю с официальным заявлением! – в ярости зарычал Хорас Селкирк.
– Еще раз предупреждаю вас, мистер Селкирк, что не позволю чертыхаться у меня в кабинете, особенно в присутствии ребенка, – в голосе судьи зазвучали гневные нотки. – Теперь мне вполне понятно, что подобного развития событий допускать было нельзя. Я считаю, что вы предприняли попытку оказать на меня давление, взывая к моим симпатиям и желанию избавить ребенка от эмоционального шока. Я неосторожно позволил вам зайти настолько далеко, что если не остановиться немедленно, то мне придется отказаться от ведения этого дела.