— Продолжайте, — сказал Мейсон, внимательно ее слушая.
— Затем жена идет к адвокату. Адвокат говорит об имуществе, алиментах. Это завершает отчуждение. Всякий раз, заслышав имя своей жены, муж ассоциирует его с финансовыми неприятностями, судебными запретами, судебными слушаниями, алиментами и прочим. Другая девица в это время забавляется. К этому моменту мужчина готов заплатить любую цену за свою свободу. Его жена символизирует собой помеху на пути к его истинной любви к «самой прекрасной в мире девушке», наполненной «сочувствием и пониманием».
— Я понимаю, — сказал Мейсон.
— Итак, — подытожила она, — как я говорила, я хочу поменяться местами с этой женщиной. Когда бы он ни пришел домой, я буду создавать атмосферу любви и внимания, помощи, радости и игры. Когда бы он ни пришел к другой девушке, он будет слышать о ее финансовых и юридических трудностях. Подумав обо мне, он вспомнит о мягком свете и соблазнах. Думая о ней, он будет вспоминать об обязательствах и тяжбах.
— Это должно стать интересным экспериментом, — улыбнулся Мейсон.
— Значит, вы мне поможете?
— Да.
— Но нам придется поспешить.
— Насколько быстро?
— Ужасно быстро, даже для вас. Понимаете, он уже готовится поставить меня перед фактом. А сегодня пятая годовщина нашей свадьбы, хотя мысль об этом его еще не посетила.
— И вы не хотите, чтобы он признался в неверности? — спросил Мейсон.
— Конечно нет. Женщина не должна прощать мужчине неверности. Она должна оставаться в полном неведении.
— Что конкретно я должен делать?
— Поднимите сейчас эту телефонную трубку, — сказала она, — позвоните мистеру Джорджу К. Латтсу в офис «Силван Глэйд девелопмент компани», назовите мистеру Латтсу свое имя и спросите его, сколько он возьмет за две тысячи его акций в компании «Силван Глэйд».
— А что потом? — поинтересовался Мейсон.
— Потом, — ответила она, — вы примете его предложение независимо от того, какое оно будет. Поедете немедленно к нему, дадите чек и возьмете акции. Скажите ему, что хотите присутствовать на встрече директоров в час тридцать. Попросите его дождаться вас в офисе, пока вы туда не приедете.
— Это не лучший способ покупать акции, — сказал Мейсон. — Первая названная им цена будет, наверное, от пятидесяти до семидесяти пяти процентов выше их реальной стоимости.
Она раздраженно покачала головой:
— Я покупаю не акции. Я покупаю мужа.
Джордж К. Латтс был очень взволнован. Его не только мучил вопрос, почему Перри Мейсон заинтересовался компанией «Силван Глэйд девелопмент компани», но и беспокоило то, что завышенная цена, названная им по телефону, была принята. Его беспокойство усиливалось страхом. Страхом от неизвестности: что именно заставило акции вырасти в цене? Почему он об этом ничего не знает?
Мейсон положил удостоверенный чек на письменный стол Латтса:
— Получите, мистер Латтс. Чек на сумму тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов выписан на ваше имя сегодняшним днем и должным образом удостоверен. Заметьте, что на обратной стороне чека я написал, что настоящий чек является полной оплатой за две тысячи акций компании «Силван Глэйд девелопмент компани» и вы согласны организовать мое участие в сегодняшней встрече директоров. Там вы объявите, что продали мне акции, и предоставите мне слово.
Джорджу Латтсу было около пятидесяти. Это был человек с густыми бровями, тяжело нависавшими над серыми глазами, которые смотрели пронзительно, будто этот человек хотел что-то увидеть в густом тумане. Он наклонил голову вперед, как бы стараясь лучше рассмотреть лицо Перри Мейсона. Быстро моргая глазами, он почти принюхивался.
— У вас есть акции? — резко спросил Мейсон.
— Да, да.
— Все подписанные?
— Я готов их подписать.
— Всего директоров пятеро?
— Правильно.
— Вы мне опишите, — попросил Мейсон, — личные качества директоров, их характеры и темперамент.
— Наши директора всесторонне развиты, с широким складом ума. Большинство наших встреч проходит без всяких трений, — сказал Латтс. — Я весьма уверен, мистер Мейсон, что со стороны директоров не будет никаких серьезных возражений против какого угодно делового предложения, которое может послужить интересам компании.
Мейсон внимательно посмотрел на него несколько секунд, затем усмехнулся.
— Ну, конечно, — Латтс поспешно отвел глаза, — иногда наши мнения расходятся, но, я полагаю, это нормально. Встречаясь, люди высказывают различные мнения. В конце концов, мистер Мейсон, это и есть демократия, и мы движемся вперед благодаря учету мнений каждого.
— А благодаря кому сегодня возникнут различия во мнениях? — спросил Мейсон.
— Эзекил Элкинс иногда требует больше объяснений, чем обычно. Он очень практичный.
— Трезвомыслящий?
— Можно сказать и так.
— А кто противостоит Элкинсу?
— Никто. Совершенно никто.
— Значит, Элкинс иногда приводит к тому, что вы назвали различием во мнениях?
— Ну… да.
— И кому он возражает?
— Ну, конечно, — сказал Латтс, — если имеются сильные личности, то существует и неизбежная тенденция к столкновению различных точек зрения.
Мейсон кивнул. Латтс продолжал:
— Во многих случаях Клив Ректор очень темпераментно возражает Эзекилу Элкинсу. Они двое — самые крупные держатели акций.
— Кто еще в правлении?
— Герберт Докси.
— Кто он?
— Мой зять. У него очень небольшой пакет акций.
— А кто еще директор?
— Реджерсон Б. Неффс. Поймите, мистер Мейсон, мои акции никоим образом не составляют контрольный пакет в корпорации. Я президент, но есть люди, у которых значительно больше акций.
— Я понимаю, — сказал Мейсон. — Но ваш голос значит столько же, сколько и большие блоки акций, и он позволяет управлять.
— Ну, — заколебался Латтс, — и да, и нет.
— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.
— Ну, трудно объяснить это сочетание. Дело в том, что ситуация меняется в зависимости от времени и человека. Конечно, мистер Мейсон, существенных различий во времени нет, кроме частных и незначительных вопросов. Мы связаны с разработкой недвижимости, и, естественно, каждый заинтересован в таких разработках, которые принесут наибольшую выгоду всем.