– Я уже поняла, как глупо поступила. Да еще и Константина втянула. Улисс… Можно я не пойду сейчас домой? Я боюсь.
– Родителей?
– Да.
– Зачем тянуть? Все равно придется объясняться.
– Да ладно, не в первый раз.
Улисс покачал головой.
– В первый. Раньше было иначе.
Берта нахмурилась. О чем это он? Лисичка немного поразмыслила.
– Кажется, я поняла… – глядя в сторону, произнесла она. – Раньше я взвешивала, как поступить – по-своему или так, как хотели бы родители, – и решала, что важнее. А вчера кинулась в авантюру, даже не вспомнив о маме с папой. Ты это имеешь в виду?
Улисс кивнул.
– Просто не забывай, что ничего не должно быть слишком. И тогда всем будет лучше – и тебе, и тем, кто тебя окружает. Удачи.
Лисичка ступила в подъезд.
– Постой, – снова окликнул ее Улисс. Берта остановилась. – Чуть не забыл. Ты можешь дать мне на время обломок свирели, который подарил тебе в Вершине Флейтист-В-Поношенном-Пальто?
– Конечно, могу, – с удивлением ответила Берта. – Но зачем он тебе?
– Толком сам не знаю, – признался Улисс. – Но некоторые вымершие саблезубые тигры и мифические книги Космических Первозверей уверяют, что без этого никак.
Лисичка рассмеялась и протянула Улиссу обломок свирели, который всегда носила с собой в кармане…
Когда Улисс вернулся в машину, Константин встретил его словами:
– Между прочим, мы в замке кое-что узнали. Ой, что мы узнали… Но я вам не расскажу, раз вы такие надутые.
– Не рассказывай, – равнодушно ответил Улисс. Марио вообще был само безразличие. Константин покосился на Евгения.
– Ну? Хоть ты будешь уговаривать?
– Не-а, – сказал пингвин, хотя как раз собирался уговаривать.
Кот обвел друзей недовольным взглядом.
– Что, никто не будет уговаривать?
Все промолчали.
– Ладно, тогда расскажу, – заявил Константин. – В общем, вы, наверно, помните, что у меня с собой был мобильник Вероники. Так вот, мы по нему говорили с ее мамой.
Марио вдавил в пол педаль тормоза, раздался скрип, и машина остановилась. Все повернулись к Константину.
– Продолжай, – сказал Улисс.
– Милая женщина, – продолжил кот, довольный произведенным эффектом. – Только очень недоверчивая. Мне кажется, она не поверила, что я кот. В следующий раз назовусь бурундуком – возможно, это прозвучит убедительней.
– Погоди, – остановил его Марио. – Не о том говоришь. Объясни лучше, каким образом вы говорили с мамой Вероники? Она вообще-то находится в другом мире. А в нашем мобильник и вовсе не должен работать.
– Вот именно, – усмехнулся Константин. – Зато он должен работать в мире Вероники. Ну как, наступает просветление?
– Нет, – недоуменно ответил Евгений.
Но, в отличие от него, Улисс и Марио поняли, к чему клонит Константин. Коала свистнул, а Улисс сказал:
– Ого…
Недовольный таком поворотом дел, Евгений спросил Константина:
– Вы что, побывали в мире Вероники?
– Почти, – ответил кот. – То есть нет. Просто в замке графа Бабуина находится Междуместо. И оно открылось, да прямиком в мир Вероники. Как раз когда ее мама звонила дочке. Супер, правда?
– Пока не понятно, – ответил Улисс. – Константин, у тебя с собой обломок свирели из Вершины?
– Конечно. Я без него ни шагу. Представляешь, вдруг окажешься в ситуации, когда жизненно понадобится обломок свирели из Вершины!
– Отлично. Ты как раз в этой ситуации. Дашь поносить?
Кот вытянул из кармана джинсов обломок свирели.
– Как раз собирался тебе предложить, шеф.
– Неужели?
– Ага.
– Он в курсе, зачем это нужно, – вмешался Марио. – Мы рассказали, пока ты болтал с Бертой.
– Но, смотри, играй только красивые песни, – попросил Константин, отдавая Улиссу свой обломок.
– Ну, что ж… – сказал Улисс, вертя в лапах все три кусочка вершинской свирели. – Поехали ко мне. Пора склеить флейту.
Но друзей ждало разочарование. Склеенная флейта ничего не дала. Улисс, а вслед за ним и остальные до одури в нее дули, и даже добивались какого-то подобия звука, однако ничего не произошло. Того звука, который, если верить тигру Ефрату и «Справочной бога», должен привести к ответам на многие вопросы, не получалось.
– Все, я пошел спать, – не выдержал наконец Константин. – Просто валюсь с лап. А то все эти тревоги, волнения, пыточные, барсы, боги, богини… Улисс, ничего, если я прямо тут? – Он улегся на диван и моментально отрубился.
– А мне пора к «гамлетам», – встревожился Евгений, поглядывая на настенные часы. – Ой-ой-ой, уже опаздываю!
– Давай я тебя подброшу, – предложил Марио. – Если, конечно, нет чего-то более срочного. Улисс?
Лис покачал головой.
– Я должен хорошенько подумать, что теперь делать. Так что поезжайте. Но, как освободитесь, возвращайтесь. Времени совсем мало. Надеюсь, удастся исправить ситуацию до прихода Железных Зверей…
– Ты хотел сказать Деревянных? – уточнил коала.
– Увы, на это я даже не надеюсь…
Оставшись один, Улисс погрузился в глубокие раздумья, продолжая машинально вертеть в лапах свирель из разрушенной Вершины…
Евгений обнаружил «Маленьких гамлетов» угрюмыми и подавленными. Лисы-трагики сидели за столом в их общем кабинете и предавались унынию. Евгений забеспокоился, ведь обычно «гамлеты» были веселы и озорны, а грустили лишь на экране.
– Репетируете? – спросил он.
Вместо ответа Марсель Слезоточифф досадливо махнул лапой, а Аполлинарий Веченсон подвинул в сторону Евгения лист бумаги и показал глазами: читай, мол.
Пингвин взял бумагу. Это оказалось обращение директора телеканала ко всем работникам:
На канале вводится цензура.
Все пошлое, аморальное и безнравственное
будет вырезано и поругано.
Особенно это касается всех передач.
За моралью будут следить особенно
моральные цензоры из числа верониканцев
и общества «Духовный очернитель».
И нечего возмущаться! На меня давит
общественность!
Евгению стало не по себе и даже почудилось, будто он слышит закадровый плач. Потому что прочитанное вполне тянуло на трагедию. Чутье подсказывало, что в борьбе за нравственность верониканские цензоры не остановятся ни перед чем. И что их мораль, скорее всего, будет сильно отличаться от морали Евгения.