Джугашвили убаюкивал своих атаманов:
– Эту атаку мы легко отобьем. Скоро уже Москва запросит нас о пощаде и милости.
Роскошно разодетый в черное и серебряное атаман подергал свою пышную седую бороду и пробормотал:
– Воздушные корабли уничтожат нас. Они трусы. Нам не уйти от них. Против них бессильно казачье мужество.
– Против их воздушных кораблей мы применим науку – нашу науку, которая намного лучше их науки, – успокаивал его Джугашвили. Стальная маска сверкнула, когда тиран поднял взгляд к солнцу. – Вы еще увидите. Через неделю наши лошади будут гадить на улицах Петербурга. Если он еще будет существовать.
Атаман забеспокоился:
– Ради бога, гетман, я надеюсь, ты не станешь применять дьявольское колдовство. Я добрый христианин…
– Мы сражаемся за Господа и социализм, – ответил Джугашвили. – И за свободу казачьих орд. Бог вложил в наши руки орудие, которое на все времена обеспечит нашу свободу и позволит нам усовершенствовать Божьи творения.
И снова я с трудом вынудил себя скрыть свое недоверие. Мне пришлось отвести глаза от саркастического взгляда миссис Перссон.
– Ради Господа и социализма, – заметила она, – мы уничтожим всех, кто нам противоречит.
Успокоенный казак возвратился к своей лошади, после чего ускакал, чтобы присоединиться к своим людям.
Миссис Перссон прошептала мне по-английски:
– В существе каждого хорошего деспота лежит умение сказать каждому нужному человеку именно то, что тот желает услышать. И только когда ты ему больше не нужен, он скажет тебе правду. Секрет великого тирана кроется в умении всем потакать.
– Вы говорите так, будто сами его воспитали, – сказал я.
Она не ответила.
Джугашвили услышал, что она разговаривает, и направил на нее свой пронзительный взгляд.
– Где торчит Демпси? – спросил он. – Он как – в состоянии командовать кораблем?
– Естественно.
Этим утром я уже видел Демпси. Не было никаких сомнений в том, что он держит себя в форме с помощью наркотиков. Он твердо решил стать капитаном «Вассариона Белинского». Он просил нас идти вперед, говорил, что явится следом за нами.
Джугашвили повернулся к нам спиной и потер свой стальной шлем, как будто это было настоящее лицо. Неужели он и спит в маске?
– Ему бы лучше позаботиться о том, чем он хочет командовать, – угрожающе сказал он. – Ах, мистер Бирчингтон.
Бирчингтон возник в компании нескольких казаков, которые что-то волокли на плечах. Оно было завернуто в хлопчатобумажные одеяла и мешковину и было примерно вдвое длиннее человеческого роста.
Судя по всему, Бирчингтону было здорово не по себе.
– Доброе утро, шеф. Надеюсь…
– Я тоже, мистер Бирчингтон. Он готов?
– О, у нас больше не будет больших затруднений с этим…
– Превосходно. Это чрезвычайно поднимет наш боевой дух. Вы слышали последние известия? Вражеские разведывательные корабли уже пролетали над юго-западом.
– Но…
– Верьте мне, мистер Бирчингтон. Я знаю, что может произвести на казаков впечатление.
Бирчингтон распорядился положить эту вещь на землю. Больше всего она напоминала огромный труп, завернутый в нечистую мешковину.
– Покажите его капитану Бастэйблу и миссис Перссон. Я знаю, как они любознательны, – в покровительственном тоне Джугашвили сквозила угроза.
Бирчингтон принялся разворачивать одеяла. Не было сомнений, предмет был металлический. Когда Бирчингтон снял упаковку, мы увидели, что продолговатое тулово представляет собой стальную фигуру человека в казачьей одежде.
– Вот стальной царь, который нагонит ужас на наших врагов! – засмеялся Джугашвили. – Что те на это?
Ни миссис Перссон, ни я не произнесли ни слова.
Фигура представляла точный портрет маски Джугашвили. Бирчингтон создал модель казачьего гетмана в двойную величину. Все это начинало казаться мне сущим абсурдом.
– Ваше мнение?
– Великолепно, – заявила миссис Перссон.
Я кивнул с фальшивым воодушевлением. Это был максимум, на что я был способен.
– Мы немедленно продемонстрируем его нашим солдатам, – сказал Джугашвили. – Он поведет их в бой. И когда наши казаки будут биться на земле против центрального правительства, вы отправитесь на воздушном корабле к лагерю Махно и сбросите первую бомбу.
Бирчингтон выглядел непривычно молчаливым. Он был немного не в себе. Он приказал людям поднять фигуру и доставить ее в казачий лагерь.
Джугашвили был в превосходном настроении.
– Идемте со мной! – приказал он нам.
Через минуту появился и Демпси. Он побрился, на нем был мундир офицера воздушного флота. Одежда была ему велика и болталась как на вешалке, так он исхудал. Однако к нам подошел твердым шагом и вел себя вполне пристойно. Он совсем не был похож на того отчаявшегося типа, каким я привык его видеть. Он даже подмигнул мне:
– Доброе утро, Бастэйбл. Готовы к полету?
– Мы все готовы, – сказала миссис Перссон.
Теперь к нам присоединился еще и профессор Марек. Мы дружно маршировали следом за «шефом». Марек покачал головой.
– Рано, – пробурчал он. – Слишком рано.
Ни один из нас не имел ни малейшего представления о том, что он имеет в виду. Он выглядел полупомешанным и очень больным. Мы не обращали на него внимания.
На околице собирались казачьи орды, людское море простиралось почти до горизонта. Тащили бронированные автомобили и полевые орудия. Была сооружена специальная платформа с пьедесталом. Джугашвили взошел на пьедестал и приветствовал своих солдат. Бирчингтон надзирал за людьми, которые устанавливали на ноги тяжелого металлического болвана.
– Вольные казаки! – крикнул Джугашвили. – Ваша кровь прольется за святое дело свободы и социализма. Центральное правительство вывело на поле брани все свои боевые силы и всю мощь своей науки. Но теперь мы обладаем собственной наукой, нашим собственным чудом. Смотрите! – напыщенным жестом он указал на металлического человека. – Вот царь, который действительно создан из стали. Неуязвимый полководец, какого и заслужили казаки, – он пробормотал Бирчингтону: – Крути рычаг, механик!
Бирчингтон схватил фигуру за талию и повернул рычаг. Неожиданно стальное существо ожило. Неловкими порывистыми движениями схватилось оно за пояс и вырвало огромную саблю из ножен, которая в точности подходила по масштабам механическому человеку. С металлическим скрежетом сабля вышла из ножен.
На казаков это действительно произвело впечатление. Джугашвили очень хорошо их знал. Когда механический человек взмахнул саблей над головой, казаки разразились ликующими воплями. Они тоже выхватили сабли и стали ими вертеть над головой, они снова и снова поднимали лошадей на дыбы, покуда те не начали шататься. Шум восторга был оглушителен.