— И все же почему вы решили, что из-за этого брат отдалился от вас?
— А вы не понимаете? — спросил Шор с неподдельной мукой в голосе. — Газеты все это раскопали. Они напечатали кучу подробностей о финансовых операциях моего брата, о его банковском балансе, о чеках, предъявленных в последние дни, и, конечно, упоминался тот факт, что последний чек, который он выписал, был на имя Родни Френча — на десять тысяч долларов.
— Вы не думаете, что брат простил вас, учитывая все обстоятельства?
— Я надеялся, что он поймет и простит, — сказал Джеральд, — но когда он объявился и позвонил Элен, а не мне… ну, вы сами все понимаете.
Мейсон вздохнул.
— Если лейтенант Трэгг узнает все эти факты, он пришьет вам обвинение в убийстве.
— Разве я этого не знаю? Я ничего не могу сделать. Наверное, я испытываю то же чувство, что и пловец, которого относит бурным течением к смертельному водовороту.
— Одну вещь вы все же в состоянии сделать.
— Какую?
— Держать язык за зубами, — ответил адвокат, — поручите мне говорить за вас. Но уж тогда говорить буду только я один.
Элен Кендал сняла пальто, шляпку, перчатки и устроилась в кресле с книжкой, когда вдруг услышала шум подъезжающей машины.
Она взглянула на свои ручные часики. Странно, в такое время никто не мог приехать, но, вне всякого сомнения, машина свернула на их подъездную дорогу. А когда мотор стал чихать, кашлять, выражая свое нежелание работать дальше, сердце у нее на мгновение остановилось, а потом бешено забилось: она точно знала, что на свете существует всего одна такая старая развалина, которая, несмотря ни на что, продолжает бегать.
Девушка быстро пошла к двери. Джерри Темплер вылезал из машины с той расчетливой экономичностью движений, которые внешне походили на неуклюжесть, но в действительности достигались лишь путем длительной тренировки. Он выглядел худощавым и гибким в своей форме, но Элен давно заметила, что служба в армии выработала у него решительность, уверенность в своих силах, которой не было всего месяц назад. В этом человеке было много нового для нее: старый, добрый друг, он неожиданно приобрел над ней такую власть, от которой у нее перехватывало дыхание, и лишь его появление заставляло бешено колотиться и сладко замирать ее сердце.
Ни за что она не станет рассказывать ему ни про убийство, ни про все эти семейные неприятности, решила Элен. Он приехал сегодня неожиданно, чтобы повидаться с ней. У них есть гораздо более важные темы для разговора. Возможно, сегодня…
— О, Джерри! Как я рада тебя видеть! — воскликнула девушка.
— Хэлло, дорогая. Я увидел свет в окнах и подумал, а вдруг ты еще не спишь. Можно я зайду на несколько минут?
Она взяла его за руку, потянула через порог, закрыла дверь и только тут сказала уже совершенно излишне «да». Они вошли в гостиную. Девушка присела на диван и с любопытством наблюдала, куда он сядет: в кресло по другую сторону камина или на диван рядом с ней? Неужели он не догадается сесть рядом? Да, да, ей так хотелось этого. А он стоял посреди комнаты…
— У тебя усталый вид, Джерри.
— Усталый? — удивился он. — С чего бы это?
— Значит, мне показалось. Сигарету? — Она придвинула к нему коробку.
Уловка помогла.
Он медленно подошел к ней, взял сигарету и опустился на диван.
— Где ты была весь вечер? — неожиданно спросил он.
Элен опустила глаза.
— Меня не было дома.
— Знаю. Я звонил сюда четыре раза.
— Двадцать центов! Ох, Джерри, ты не должен так бросаться деньгами.
— Где ты была? — Это уже походило на допрос.
— О, везде, нигде в особенности…
— Одна?
— Ты слишком любопытен, солдат. — Она насмешливо посмотрела на него. — Скажи, все твои женщины сидят вечером дома и ждут, не позвонишь ли ты им случайно?
— У меня нет никаких женщин, и ты великолепно это знаешь!
— Ну, продолжай.
Но Джерри вдруг вскочил и принялся расхаживать по комнате.
— Где твоя тетка? — неожиданно спросил он. — Уже спит?
— Была в постели, когда я ее видела в последний раз… — и Элен как бы между прочим добавила: — Комо и кухарка тоже.
— Твоя тетка меня не любит!
— Удивляюсь, как это. ты догадался!
— Что она имеет против меня? Наступило неловкое молчание.
— Знаешь, мне не хочется отвечать на твой вопрос, — наконец сказала Элен.
Новая пауза была еще тягостнее первой.
— Так ты весь вечер провела с Джорджем Альбером?
— Вообще-то это тебя не касается, но я была с дядей Джеральдом.
— О! — Джерри сразу успокоился и снова сел.
— Когда ты уезжаешь в свой лагерь, Джерри?
— Думаю, сразу, как только кончится отпуск. На следующей неделе.
— В понедельник, еще шесть дней, — пробормотала Элен. — Мне кажется, что ты сейчас ни о чем не думаешь, кроме войны…
— Это моя работа.
— Да, но ведь жизнь продолжается, — мягко сказала Элен.
Если бы только она могла заставить его заговорить! Если бы он перестал быть таким до смешного благородным, таким сдержанным. Если бы он хоть раз дал себе волю… Ведь они были совершенно одни в этом огромном доме, тишину которого нарушало только громкое тиканье старинных часов. Она повернулась к нему, гордо вскинув голову, губы ее были полуоткрыты.
Но Джерри казался закованным в броню. Он заговорил, но слова его звучали резко и отрывисто, без тени сомнений и колебаний. Его серые глаза смотрели на нее с нежностью, но вместе с тем и с той твердостью, на которую она так часто наталкивалась в последние дни.
— Я не знаю, что ждет меня впереди, — сказал он. — Война вовсе не детская забава. В такое тяжелое время мужчина обязан на время забыть все то, что касается лично его… что для него дороже всего на свете… Если он, например, влюблен…
Он не договорил, потому что они ясно услышали, как в комнате Матильды что-то треснуло, стул или банкетка. А через секунду до них донесся характерный стук ее палки и тяжелые шаги по паркету. Ее любимые попугайчики устроили невероятный переполох.
— Твоя тетка Матильда! — заметил Джерри, упавшим голосом.