— Ты сегодня рано.

Джек поднял глаза и увидел Фанни. Она стояла рядом и, сузив глаза, вопросительно смотрела на него.

— Неудачная ночь, — только и ответил он. И осушил свой стакан.

— Думаешь, у меня она удачная?

— Во всяком случае, у тебя здесь тепло.

— С этими? — Она фыркнула. — Не стоило и дверь отпирать.

— Еще один флип! — крикнул человек, стоявший у бара.

— Сначала покажи мне монеты, — бросила Фанни в ответ.

— Они здесь. Где-то в карманах.

— Не нашел еще?

— Пожалела бы ты меня, хозяйка. На улице-то холод.

— И ты прямиком отправишься туда, если не можешь оплатить выпивку. — Фанни перевела взгляд на Джека.

— Ты вернулся без ничего, верно? Он пожал плечами.

— У них там сторожа.

— А в другом месте искать не пытался?

— Не вышло. Пришлось бросить лопату. И фонарь.

— Ты даже собственные инструменты назад не принес? Джек грохнул стаканом по столу.

— Хватит!

Фанни нагнулась пониже. И тихо проговорила: — Джек, ты мог бы зарабатывать иным способом. Знаешь ведь.

Стоит мне замолвить словечко, и ты получишь работу.

— За которую меня повесят? — Он покачал головой.

— Нет уж, спасибо, лучше я буду заниматься своим делом.

— Последнее время ты все чаще возвращаешься с пустыми руками.

— Добыча невелика.

— Ты все время только об этом и говоришь.

— Потому что так и есть. С каждым днем все меньше.

— Думаешь, моя торговля идет лучше? — Она кивнула на почти безлюдное помещение. — Все они перебрались в «Русалку», в «Плуг и звезду» или к Кутану. Если и на будущий год ничего не изменится, мы не продержимся.

— Хозяйка! — снова крикнул стоявший у бара посетитель. — У меня есть деньги, я это знаю. Еще один стаканчик!

Обещаю — я заплачу в другой раз.

Разъяренная Фанни обернулась к нему:

— Не нужны мне твои обещания! Не можешь платить пора уходить. Вон отсюда. — Грозно топая, она подошла к посетителю и схватила его за куртку. — Ну-ка убирайся! — прорычала Фанни.

— Но вы ведь можете налить всего один стаканчик.

— Проклятье! Ты не получишь ни капли!

Оттащив посетителя в другой конец зала, Фанни резко распахнула дверь и вытолкнула его на холод. Потом захлопнула створку и повернулась — лицо у нее покраснело, а дыхание участилось. В ярости Фанни являла собой страшное зрелище, даже ее муж невольно вжался в кресло, с ужасом ожидая продолжения. Взгляд Фанни упал на единственного посетителя, по-прежнему сидевшего в таверне, — того, что спал за угловым столом.

— К тебе это тоже относится. Пора уходить! Посетитель не двинулся с места.

На нее не обращают внимания! Этого оскорбления Фанни уже не мота вынести, лицо ее побагровело, на пухлых руках выступили жилы.

— Мы закрыты! Вон!

Приблизившись к посетителю, она со всей силы стукнула его кулаком по плечу. Но, вместо того чтобы проснуться, человек, перекатившись набок, свалился со стула и оказался на полу.

Некоторое время Фанни с отвращением смотрела на его открытый рот и высунутый язык. Затем наморщила лоб и нагнулась пониже, поднеся лицо совсем близко — Джек даже подумал, что она решила поцеловать мужчину.

— Джек, он не дышит, — сообщила Фанни.

— Что?

Она подняла глаза.

— Взгляни-ка.

Джек с трудом поднялся из кресла и, шумно вздохнув, опустился на колени возле посетителя.

— Ты повидал много трупов, — проговорила Фанни. — Должен в этом понимать.

Джек глянул в открытые глаза упавшего человека. На багровых губах посетителя блестела слюна. Когда он перестал храпеть? Когда над угловым столом повисла тишина? Смерть проскользнула сюда тайком, а они даже не заметили ее появления.

— Как его зовут? — спросил Джек.

— Не знаю.

— И кто он — тоже не знаешь?

— Да какой-то пришлый, с верфи. Один сюда явился. Джек поднялся, чувствуя боль в спине, и посмотрел на

Фанни.

— Сними с него одежду. Я запрягу лошадь.

Ему не пришлось ничего объяснять — поймав его взгляд, Фанни кивнула, и в ее тазах сверкнул хитрый огонек.

— Все-таки мы получим свои двадцать долларов, — заметил Джек.

16

НАШИ ДНИ

— Гробокрадец, — объяснил Генри, — старое слово, его больше никто не использует. Большинству современных людей его значение незнакомо, а ведь речь идет о человеке, который обкрадывал могилы или воровал трупы.

— И Норрис Маршалл был гробокрадцем, — догадалась Джулия.

— Только по необходимости. Постоянно он этим не занимался.

Они сидели за обеденным столом, страницы только что обнаруженного письма Оливера Венделла Холмса были разложены между чашками с кофе и кексами с сыром и яйцами. Утро постепенно становилось днем, но туман за выходившими на море окнами по-прежнему не рассеивался, и, чтобы осветить мрачную комнату, Генри включил весь свет.

— В то время свежие трупы пользовались большим спросом. Таким большим, что торговля покойниками цвела буйным цветом. Нужно было снабжать ими медицинские школы, постоянно возникавшие по всей стране. — Генри прошаркал к одному из книжных шкафов. Он достал с полки какой-то том с пожелтевшими страницами и перенес его на обеденный стол, за которым они с Джулией завтракали. — Нужно понимать, каково это — быть американским студентом-медиком в тысяча восемьсот тридцатом году. Никаких стандартов не существовало, и медицинские школы тогда никто не сертифицировал. Некоторые были вполне приличными, деятельность других сводилась практически к одному — высасыванию денег из студентов.

— А колледж, в котором учились доктор Холмс и Норрис Маршалл?

— Бостонский медицинский колледж был одним из лучших. Тем не менее даже его студентам приходилось бороться за трупы. Заплатив гробокрадцу, богатый студент мог приобрести тело для изучения. Но бедным, таким, как господин Маршалл, приходилось идти и копать самостоятельно. Похоже, для него это был еще и способ платить за обучение.

Джулия вздрогнула.

— Да уж, в такой программе «учеба — работа» я бы совсем не хотела принимать участие.

— Но зато бедняк мог стать доктором. В любом случае, это был непростой путь. Для поступления в медицинскую школу степень бакалавра не требовалась, зато требовалось знакомство с латынью и физикой. Наверняка Норрис

Маршалл самостоятельно изучил эти предметы — нелегкое дело для фермерского сына, у которого нет доступа к библиотеке.