— А что вам нужно от меня?
— Чтобы вы завтра утром прослушали ее телефон.
— Ни за что!
— Вы только послушайте, когда она начнет говорить с этим парнем. Если они просто воркуют, значит, все в порядке. Я выхожу из игры. Но если он будет ей чем-то угрожать или говорить о преступлении, я должен знать об этом. За это вы получите сотню баксов.
— Это другой разговор, — согласилась она. — А вы не обманете?
— Вы получите сто баксов прямо сейчас. Нам легче будет потребовать с вас, чем вам потом иметь дело с нами.
— Если об этом кто-нибудь узнает, меня выгонят с работы, — сказала она.
— Никто никогда об этом не узнает.
— Что я должна сделать?
— Просто сообщить мне, когда она будет говорить с этим человеком. Если это будет любовный разговор, я выхожу из игры. А если это шантаж, то я раскрою перед ней карты и скажу: «Слушай, тетя Амелия, я раскрою тебе подноготную этого человека, пока ты еще не наделала глупостей».
— Ловко, — расхохоталась Фрида Тарбинг, протягивая руку.
— Дайте ей сотню, — сказал я Берте Кул.
Берта открыла сумочку с таким видом, словно у нее полон рот уксуса, отсчитала сотню долларов и протянула деньги Фриде Тарбинг.
— Когда увидите меня, — сказал я, — не подавайте вида, что вы меня знаете.
— Послушай, если ты думаешь, что я такая тупая, давай лучше я тебя немного поучу, только между нами. Мне нужна сотня долларов, но я не хочу потерять работу. Не делай там никаких глупостей. Дневной дежурный пытался за мной ухаживать, но я его отшила. И теперь он только ищет, к чему бы придраться.
— Все будет в порядке. Я зайду к тете Амелии рано утром, а когда буду выходить, дам вам записку с номером. Как только они поговорят, звоните мне по этому номеру. Если беседа будет ласковой и романтичной, просто скажите: «Вы проспорили». А если вам покажется, что речь идет о преступлении, скажите: «Вы выиграли пари».
— Ладно, — сказала она. — Уходя, откройте окно и выключите свет. А я еще немного вздремну.
Она сложила банкноты, сунула их в наволочку и вытянулась на кровати.
Я открыл окно, а потом дверь. Берта Кул выключила свет, и мы вышли в коридор.
— Подумай, как приятно было бы тебе оказаться под утро в такой компаний, — сказала Берта. — Дональд, послушай совет человека, который кое-что повидал в жизни, — женись на этой девушке, пока никто тебя не опередил.
— Мне приходилось слышать и худшие предложения, — сказал я.
— Что мы делаем теперь? — спросила Берта.
— Возвращаемся к такси, я еду в «Ки-Уэст» и подхожу к сыщикам, чтобы убедиться, что ничего не изменилось. А вы езжайте домой и немного поспите. Я не решаюсь показываться возле офиса, потому что меня тут же арестуют. Вы тоже пока там не появляйтесь, чтобы не встретиться с копами. Подъезжайте в «Ки-Уэст» часов в девять — полдесятого, и мы пойдем поговорим с тетей Амелией.
— О чем ты хочешь с ней говорить? — спросила Берта.
— У меня такое чувство, что я знаю слова, но пока не знаю музыки. Над этим еще нужно подумать. Я смогу спокойно поразмышлять, пока буду наблюдать за гостиницей.
Мы сели в такси, и я попросил водителя отвезти меня в «Ки-Уэст», а потом Берту к ней домой.
— Ты думаешь, что она этой ночью попробует смыться? — спросила Берта.
— Нет. По-моему, на это мало шансов. Но мы не можем позволить себе пренебречь даже одним шансом из тысячи.
— И это ты говоришь мне? — Берта обиженно откинулась на подушки. Водитель подвез меня к гостинице. Я попрощался с Бертой и подошел к сыщику, который наблюдал за парадным входом.
Это был мужчина лет пятидесяти пяти с лицом херувима и ясными голубыми глазами. Он знал о преступном мире и о коррупции такие подробности, по сравнению с которыми обычный рэкет кажется пикником в воскресной школе. Он пятнадцать лет работал в ФБР, и я слушал его рассказы, пока на востоке не забрезжил рассвет.
Пальмы перед «Ки-Уэст» окрасились розовым цветом, и пересмешник запел свою песню, приветствуя зарю. Я услышал много интересного о проститутках, наркоманах, картежниках и своднях.
— Если ты промерз так же, как и я, то не откажешься сейчас от горячего кофе.
Я видел, что у него прямо слюнки потекли, когда он услышал о кофе.
— Если хочешь найти круглосуточный ресторан, пройди три квартала вниз по улице, а оттуда еще два квартала влево. Это простая забегаловка, но там всегда бывает хороший кофе. А я пока посижу здесь. Не спеши. Время сейчас спокойное. Если бы она собиралась смыться, то сделала бы это пораньше.
— Спасибо. Ты хороший парень.
— Не за что, — ответил я.
Он выбрался из машины и потоптался на месте, восстанавливая в ногах кровообращение. А я уселся поудобнее и перестал думать о нашем деле, об убийствах, преступниках, политике и подложных обвинениях. Я смотрел, как розовеет восток, как восходящее солнце шлет свои первые лучи, окрашивая белую штукатурку на фасаде гостиницы в золотистый цвет.
Через некоторое время пересмешник замолчал. Я увидел, что в гостинице началось движение. Но окна оставались закрытыми, а занавески опущенными.
Вскоре вернулся сыщик.
— Когда я туда зашел, то решил заодно и позавтракать, так что тебе не придется еще раз меня подменять. Надеюсь, я ходил не слишком долго? Еле нашел это заведение.
— Все в порядке, — ответил я. — Садись в машину и полчасика помолчи. Мне нужно кое-что обдумать.
Мы сидели в машине рядом и молчали, а город за окнами постепенно просыпался.
Часов в семь я пошел к черному ходу и отпустил позавтракать второго сыщика. Когда он вернулся, я сходил на станцию техобслуживания, зашел в туалет и немного освежился. Потом зашел в ресторан и взял там яичницу с ветчиной и чашку кофе. Теперь можно было возвращаться в «Ки-Уэст» и спокойно ждать Берту.
Берта подкатила на такси ровно в девять тридцать. Вид у нее был довольно озабоченный. Она подошла к нашей машине и обратилась к сыщику:
— Через полчаса вас сменят. Позвоните мне перед пятью часами, и я скажу, нужно ли вам работать этой ночью.
— Спасибо, — ответил он.
— Пока мы будем в гостинице, вы можете сходить умыться. В это время она наверняка не уйдет.
— Спасибо, — сказал детектив и добавил с улыбкой: — Я уже успел умыться. Лэм на время подменил меня сегодня утром.