Это было легко: у нас и собственных дел хватало. С утра до ночи мы исследовали окрестные холмы и леса, бродили по мелким ручьям, брызгаясь водой, строили плотины, совершали разбойничьи налеты на соседские сады, мастерили ивовые свистульки, плели венки из ромашек, строили шалаши и домики на деревьях – в общем, были страшно заняты, болтаясь по всей округе со свистом и пением, точно стая молодых скворцов. Явен, самый старший, какое-то время, естественно, проводил в обществе взрослых, но все же по большей части именно он возглавлял нашу команду, организуя экспедиции в холмы или разучивая с нами какую-нибудь пьесу или танец, чтобы вечером развлечь Семью. Эверра в таких случаях писал для нас сценарий небольшого представления в масках. Астано, Рис и Сэлло учились танцевать и чудесно делали это под аккомпанемент замечательного голоса Сотур и лютни, на которой очень неплохо играл Явен. В общем, мы всем на радость показывали на прохладной веранде настоящие спектакли, используя сенной сарай как задник декорации. Нам с Тибом чаще всего доставались роли комического плана, а иногда мы с ним изображали даже целую армию. Я очень любил репетиции, особенно в костюмах, и то пронзительное напряжение, которое овладевало нами в такие вечера; все мы испытывали примерно одинаковые чувства и, едва успев завершить представление и получить заслуженные аплодисменты зрителей, сразу начинали строить планы насчет нового спектакля и упрашивали Эверру придумать нам сюжет.
Но самым лучшим временем были все же ночи в середине лета, когда после жаркого дня наступала наконец прохлада, с запада прилетал легкий ветерок, а в темном небе где-то на юге погромыхивали сухие грозы. Мы лежали на соломенных тюфяках под звездным небом и разговаривали, разговаривали, разговаривали без конца, один за другим постепенно умолкая и засыпая…
Если вечность характеризуется каким-то временем года, то пусть это будет лето! Самая его середина. Осень, зима, весна – все это время перемен, краткие переходные периоды, а в середине лета год словно останавливается и замирает. Это, конечно, тоже период довольно кратковременный, но даже когда он кончается, сердцем чуешь: лето всегда останется летом.
Хоть у меня и великолепная память, я все же не всегда могу с уверенностью сказать, какое именно из событий связано с теми или иными летними каникулами, которые мы провели в Венте: все они представляются мне одним долгим золотистым днем, который сменяется чудесной звездной ночью.
Про то первое лето я, правда, помню, что чувствовал себя совершенно счастливым, потому что с нами не было Торма и Хоуби. Мы с Сэл часто говорили об этом и удивлялись тому, что даже не понимали до сих пор, насколько подавляло нас враждебное отношение Хоуби, как сильно мы боялись внезапных припадков Торма. А вот о смерти Мива мы с ней говорили редко, хотя именно эта смерть сделала наш страх перед Тормом поистине неотвязным. В общем, вдали от него мы чувствовали себя отлично.
Астано и Явен, похоже, испытывали в его отсутствие не меньшее облегчение. Во всяком случае, вели они себя совершенно свободно. Они были старше нас, они были членами Семьи, но здесь они играли с нами, не оглядываясь ни на возраст, ни на происхождение. Для Явена это было последнее лето в его мальчишеской жизни, и он наслаждался им, прощаясь с детством, не задумываясь о соблюдении правил и приличий. Живой, энергичный, веселый, Явен всегда был полон сил и идей. В обществе Явена, вдали от чопорных женщин Семьи, и его сестра Астано тоже повеселела и осмелела настолько, что именно она впервые предложила нам совершить налет на фруктовый сад нашего соседа. «Подумаешь, они и не заметят, что у них несколько абрикосов пропало!» – заявила она и показала нам короткий путь через дырку в заборе, которую еще не успели заметить сторожа.
Зато сторожа сразу заметили нас и, решив, что это обычные воришки, принялись с криками швырять в нас камнями и палками. Надо сказать, настроены они были весьма решительно, куда решительнее нас с Тибом, когда мы, играя в войну, были вотусанами. Мы с позором бежали, а когда оказались на своей территории, Явен, задыхаясь от смеха, процитировал отрывок из «Моста через Нисас»:
Спасалось бегством войско Морвы,
Ее храбрейшие сыны бежали,
Как овцы от волков голодных,
От авангарда этранцев отважных!
– Какие все-таки они ужасные, эти люди! – воскликнула Рис. Ей едва удалось уйти от здоровенного парня, который преследовал нас до самой границы наших владений, а потом еще и камень бросил вслед Рис, но, к счастью, лишь слегка оцарапал ей плечо. – Скоты!
А Сэлло едва успокоила маленькую Око, которая, естественно, тоже потащилась за нами, но отстала и страшно испугалась, когда мы промчались мимо нее в обратном направлении, преследуемые дождем камней и палок. Око немного приободрилась, только услышав наш смех и нарочито торжественную декламацию Явена. Явен, всегда хорошо чувствовавший настроение малышей, к Око относился с особой нежностью. Он подхватил девочку, посадил ее на плечо и, встав в позу, произнес торжественно:
Неужто ж нам, как войску Морвы,
Перед врагом бежать позорно?
Нет, отстоим мы нашу Этру,
Не посрамим военной славы предков!
– И чего это они все такие злые? – воскликнула Астано. – У них же абрикосы с веток падают! Им все равно никогда их все не собрать!
– Ну да, а мы им просто немного помогаем, – усмехнулась Сотур.
– Вот именно! А эти злюки глупо себя ведут.
– А по-моему, нам надо было просто пойти и спросить у сенатора Оббе, нельзя ли нам нарвать у него в саду немного фруктов, – рассудительно заметил тощенький Утер из Херраманта. Я его недолюбливал: он казался мне чересчур законопослушным.
– Фрукты гораздо вкуснее, когда ни у кого разрешения не спрашиваешь, – насмешливо возразил ему Явен.
Я же, по-прежнему тоскуя в душе о наших боевых схватках и засадах под старыми сикоморами в парке, которые столь плачевно закончились, с искренним гневом воскликнул:
– Они же морваны! Трусливые, жестокие, себялюбивые морваны! Неужели же мы, этранцы, станем терпеть их оскорбления?
– Разумеется, не станем! – воодушевился Явен. – Мы намерены и впредь есть их абрикосы!
– А когда они перестают их собирать? – спросила Сотур.
– Вечером, – ответил кто-то. Никто, правда, этого толком не знал; мы как-то не обращали внимания на бесконечную возню тех, кто трудился в полях и в садах; она напоминала нам деятельность пчел, муравьев, птиц или мышей – в общем, каких-то иных существ. Сотур немедленно предложила ночью вернуться в тот же абрикосовый сад и уж на свободе разгуляться как следует. Тиб осторожно предположил, что по ночам в сад, скорее всего, выпускают сторожевых собак. Явен, заразившись моим воинственным настроением, предложил составить план нападения на сады «морванов», но на этот раз провести операцию как полагается, после предварительной разведки; кроме того, он считал, что непременно надо выставить сторожевые посты, а также устроить поблизости оружейные склады, чтобы иметь возможность ответить, если противник откроет артиллерийский огонь, и прикрыть наше отступление.