Но важнее было другое: он выяснил, что Ведьмы вовсе не безразличны к происходящему в западных королевствах и преследуют собственные, хотя и отдаленные, цели. Кое-кому из них даже приходилось жертвовать собой во имя интересов лесного народа. Люгер начинал догадываться о том, что некоторые влиятельные особы в Элизенваре и других столицах на самом деле также являются тайными посланниками или ставленниками мокши.

Тем не менее Ведьмы не стремились к захвату власти – по крайней мере, в привычном для Стервятника смысле, – иначе весь обитаемый мир давно претерпел бы необратимые изменения. Вероятно, причиной тому была чрезвычайно долгая жизнь. В течение тысячелетий мокши хранили и приумножали свои тайны. Место, где росли деревья-гиганты, оставалось их гнездом, которое «птенцы» не торопились покинуть. Время здесь текло по-иному, трудно было разделить сон и явь, а старость и молодость сделались понятиями весьма и весьма относительными.

Люгер лишний раз убедился в этом, когда однажды, бродя по селению, встретил Геллу Ганглети. Несмотря на туманившую разум пелену грез, он все же помнил, что Гелла бесследно исчезла из поместья вместе с его отцом после того, как там нашел свою смерть Верчед Хоммус. С тех пор она могла оказаться где угодно. Но меньше всего Стервятник ожидал увидеть ее снова в Лесу Ведьм.

Под кожаной накидкой на ней было надето бальное платье. Впрочем, на странный туалет он обратил гораздо меньше внимания, чем на лицо. В Гелле было трудно узнать женщину, которую он запомнил обезумевшей от ужаса и изнуренной зловещими многосуточными ритуалами Хоммуса. Она снова приобрела цветущий и весьма привлекательный вид. Люгер даже почувствовал тоску по женскому телу, хотя влияние мокши постепенно убивало в пленниках обычные человеческие желания. Сейчас в нем пробудилась почти угасшая похоть.

Слот уже не испытывал ненависти к своей бывшей любовнице. Он догнал Ганглети и хотел заговорить с ней, однако отказался от этого намерения, посмотрев в глаза существа, которое не было человеком. Голова Геллы медленно повернулась в его сторону, и на Стервятника неподвижно уставились две маленькие красноватые луны. В мертвенном, ледяном и совершенно равнодушном взгляде он не уловил даже намека на то, что узнан.

Люгер не произнес ни слова. Он понял, какая участь ожидает его самого.

А о Ганглети лучше было забыть. Тем не менее он сразу вспомнил об этой случайной встрече, когда в очередной раз остался наедине с белокожим мокши.

В хаотическом потоке видений и ощущений, который захлестнул Стервятника, он снова попытался поймать и удержать смутный образ своего отца. Наконец ему это удалось – он ощутил что-то вроде призрачного присутствия. Словно некая ускользающая и невыразимая сущность, которая не принадлежала целиком ни Люгеру, ни мокши, проникла в их совместный сон, сделав его многозначительным и пугающим.

Затихали отголоски слов, долгое эхо таяло в гулком сумраке враждебного леса; там же метались чьи-то тени; силуэт человека, в котором Люгер угадывал сходство с отцом, то приближался, то отдалялся, но лицо всегда оставалось неразличимым. Его сопровождал бледный образ женщины – вожделеющей и жалкой одновременно…

Как обычно бывало в снах, кое-что новое для себя Стервятник узнал из неведомого источника. И если он не стал жертвой изощренного обмана, то Люгер-старший побывал в Лесу Ведьм задолго до него и отдал или продал мокши тело Ганглети. Несмотря на зыбкость и двусмысленность видений, у Стервятника не осталось ни малейших сомнений в том, что Гелла попала сюда именно таким путем.

Кем же тогда был его отец, которому снова удалось удивить отпрыска размахом своих темных деяний? Чудовищем, распространявшим по миру зло всеми возможными способами, или неисправимым интриганом, давно запутавшимся в чужих сетях? И что он получил от Ведьм за свои услуги?..

Проникнув в память Люгера, мокши, казалось, был удовлетворен, насколько может выглядеть удовлетворенным насытившийся зверь. Его затянувшиеся игры с пленником подходили в концу. Он завершал очередной жизненный цикл; приближалось время его Переселения.

Белокожий старик рисковал, надеясь с помощью Стервятника приобрести свойства оборотней. Так не рисковал еще никто из древнего народа. До сих пор Ведьмы лишь понаслышке знали о земмурском колдовстве. Теперь они впервые имели дело не с рабом, безропотно дожидавшимся своей участи, а с существом, которое было наделено непонятной и чуждой ему самому силой. И сила эта, передававшаяся по наследству, означала не просто брошенный вызов, но и устремленность в будущее.

Глава тринадцатая ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

Наступил день, когда рассеялись иллюзии, державшие в плену разум, и Люгер неожиданно для себя обнаружил, что был самый конец осени – глухой и сырой промежуток между желто-коричневым умиранием природы и снежно-белым мертвым безмолвием. Деревья-гиганты сбросили листья и сделались похожими на исполинские восковые дворцы с сотнями искривленных ветвящихся башен, верхушки которых терялись в низких облаках. Зато теперь дневной свет проникал на самый нижний ярус леса, туда, где землю устилал толстый слой опавших листьев. Из-за них некоторые места, особенно в низинах, стали непроходимыми.

Дни стояли холодные, а ночи были еще холоднее. Это вынуждало Люгера, так и не получившего от мокши теплой одежды, почти все время проводить в отведенной ему комнате. Тут он чувствовал себя сносно даже тогда, когда снаружи все покрывалось инеем.

С того дня как Люгер впервые появился здесь, в комнате кое-что изменилось: потолок поднялся еще выше, в одном из углов образовалась ниша, которая быстро углублялась, и вскоре внутри дерева появился новый коридор. Завесы из гибких ветвей, заменявшие двери, отвердели, и требовались немалые усилия, чтобы раздвинуть их.

Слоту не удалось проникнуть в те помещения, что были предназначены только для хозяев. Он не видел их личных покоев и святилищ, если такие вообще существовали. Он не стал свидетелем самых сильных проявлений магии Ведьм и не постиг устремлений этого народа. За время бесцельных, почти сомнамбулических блужданий по лабиринтам деревьев-дворцов Люгеру приоткрылась лишь ничтожная часть здешних чудес, и стоило ему переступить незримую грань дозволенного, как перед ним вырастали непреодолимые препятствия.

Теперь, когда Люгер подолгу оставался один, избавленный от чар, он постоянно испытывал чувство голода, но грибов в комнате уже не было, и Стервятнику пришлось узнать, каковы на вкус слизни. Но эта отвратительная еда по крайней мере не вызывала видений.

Дни, проводимые в тягостном ожидании, казались бесконечными. Но если бы он удосужился сосчитать их, то понял бы, что таких дней ему было отпущено немного. Переселение началось внезапно и едва не лишило его рассудка.

* * *

В самую глухую пору ночи белокожий старик появился в комнате Стервятника. Тот ощутил нечто вроде леденящего прикосновения и мгновенно проснулся. В жутковатом зеленом свете, источаемом стенами, он увидел фигуру мокши, окруженную коконом, внутри которого уже побывал однажды во время перехода через болота. Безмолвие нарушалось только тихим журчанием древесного сока в быстро мелеющем озере.