Впервые Слот получил ясное представление о владениях королевства оборотней, о том, каковы очертания восточного побережья моря Уртаб и западных берегов океана, воды которого были доступны разве что для земмурских кораблей. Карта изобиловала прежде неведомыми ему подробностями. Насколько Люгер мог судить, береговая линия южной провинции Земмура претерпела значительные изменения после катастрофического взрыва Небесного Дракона. Но, что важнее всего, на карте были обозначены острова, столь же удаленные от обитаемого мира, как и Неизвестная Земля, предположительно находившаяся на дальнем юго-востоке.
Кроме этой бесценной карты, в распоряжении Люгера оказался и подлинный манускрипт Амируса. Пергаментный свиток тихо потрескивал, когда он осторожно разворачивал его. Неприятный запах напоминал о том, что Стервятнику хотелось бы забыть… Края свитка обгорели, а нетронутая огнем часть манускрипта не всегда хранилась в подходящих условиях. В развернутом виде кусок пергамента был похож на изборожденное морщинами пожелтевшее лицо старухи. Чернила выцвели, и некоторые слова сделались неразличимыми. В любом случае Люгер плохо знал древний язык, поэтому понял написанное лишь в самых общих чертах.
Сей документ действительно мог быть источником, породившим легенду о Звездном Доме, но Слот не уловил главного – почему от Дома исходит постоянная угроза уничтожения. Ключ упоминался по меньшей мере трижды – начертание символа Запертых Дверей почти не изменилось за минувшие века. Манускрипт содержал также сведения о местонахождении Дома, однако Амирус ссылался на ориентиры, известные теперь только мокши.
* * *
Ганглети все реже оставляла Стервятника в одиночестве. Она сделалась его тенью. Впрочем, он не возражал. Они не доверяли друг другу, и то, что при других обстоятельствах могло показаться утомительной навязчивостью, объяснялось обоюдными подозрениями.
Но по крайней мере в том, что касалось Звездного Дома, Ганглети была достаточно откровенна. Они подолгу просиживали вместе над картой Востока. Гелла поставила знак Конца Пути возле одного из островов, расположенных в Океане Забвения. Расстояние до намеченной цели было так велико, что Стервятнику оставалось уповать лишь на попутный ветер. Неудивительно, что никто из людей, живших в Западных королевствах, никогда не видел Дома – и вряд ли до него добрались даже оборотни на своих стальных кораблях.
Все это означало, что к концу полета Люгер останется без подавляющей части команды. Он уже не думал о возвращении, тем более что на помощь Венги рассчитывать не приходилось. Если верить мокши, жизнь Сегейлы зависела от того, окажется ли она в Звездном Доме до истечения отведенного срока. Слот слишком хорошо помнил, как легко заблудиться к югу от Скел-Моргоса, насколько сильно искажаются пространство и время в Южной пустыне, а ведь Дом находился хоть и в океане, но гораздо южнее.
* * *
В течение следующих пяти суток число глонгов сократилось вчетверо. Те из них, кто еще мог двигаться, сбрасывали трупы за борт. Харлес гнил заживо, превратившись в безобразную гору мяса. На его раздувшемся теле лопалась кожа. Он уже не мог передвигаться и лежал на палубе, ожидая смерти.
После того как Люгер был вынужден избавиться от последнего глонга, стало ясно, что он явно преувеличивал угрозу со стороны Ганглети – она не представляла для него опасности по крайней мере до тех пор, пока Корабль не достигнет острова. Крылатое чудовище подчинялось только ему одному, ибо колдуны Лигома наделили свое создание этим неотъемлемым свойством. Летающий Корабль был оружием настолько личным, что мог существовать лишь в противоестественном слиянии со своим хозяином.
Стервятник управлял кораблем примерно так же, как управлял глонгами или дохлой лошадью; поначалу это требовало от него лишь немного больших усилий и сосредоточенности. Но временами ему казалось, что гигантский придаток обладает собственным сознанием – очень неразвитым и совершенно чуждым человеческому, почти не поддающимся влиянию, непредсказуемым, как намерения рептилии. И все-таки теперь Люгер не променял бы этот дар некромантов ни на что другое. Разве только… на Небесного Дракона.
Дни проходили за днями, солнце совершало свой путь по небу, а под днищем была однообразная поверхность океана. Ни острова, ни парусов на горизонте… Несчетное количество раз повторялось это и повторится снова и снова: тысячи лет катились волны, порождая недолговечную пену; косяки рыб плыли в поисках пищи; морские твари пожирали друг друга. Холодные и теплые течения, штормы и штили, ветры и дожди. Извечный круговорот…
Солнце палило немилосердно, и даже по ночам не наступало облегчение.
В южной части небосвода сияли звезды, которые не восходили на небе Валидии.
Люгеру казалось, что этот полет никогда не закончится. Он изнывал от духоты и безделья. Не в его власти был сократить время ожидания, которое сделалось невыносимым. Рядом с Ганглети он чувствовал себя еще более одиноким, а Венга оставалась так же далека от него, как и прежде. В лучшем случае она отвечала на самые простые вопросы, но при этом бедняжка разговаривала будто слабоумная…
Установилось почти полное безветрие, и полет Корабля существенно замедлился. Воцарилась липкая жара. Даль расплывалась в зыбких струях воздушных потоков. Корабль оставлял за собой след, подобный разреженному грязно-лиловому туману, а над бескрайней пустыней воды то и дело возникали миражи.
И от палящего солнца, и от коварных видений Люгер спасался в прохладном чреве Корабля. Однажды под вечер Ганглети попросила его подняться на палубу, и он увидел дрейфовавшее в океане судно. Его низко сидевший в воде корпус имел необычные очертания с заостренными носом и кормой; парусов не было вообще. На одной трети длины от носа возвышалась надстройка, а над нею – мачта, увешанная какими-то ажурного вида предметами. Металлическая обшивка, судя по коричнево-рыжим оттенкам, изрядно проржавела.
Люгеру уже доводилось видеть такие корабли у затопленных причалов вблизи побережья Земмура. Не было ни единого признака того, что на борту этого судна остались живые люди. Верооятно, команда давно покинула его, или же оно оказалось плавучим склепом для тех, кто умер от голода и жажды.
Слот долго провожал взглядом мертвый корабль оборотней, блуждавший по воле ветров и течений в океанских просторах. А может, это был выкидыш самого пекла – Стервятник нисколько не удивился бы, окажись он сам вскоре перед огнедышащим жерлом преисподней.
* * *
Ночью, стоя на палубе, Люгер ощутил некое изменение. Он посмотрел вверх и обнаружил, что в небе над ним нет Черного Лебедя. В зените, где прежде парила крылатая тень, теперь сверкали звезды.
С той минуты управлять Летающим Кораблем становилось все труднее. Стервятника больше не одолевали сновидения, и он не получал никаких знамений. Наступило жутковатое, таившее неведомую угрозу затишье перед новым противостоянием.
Сегейла спала в ледяном гроте внутри наполненного кровью кокона, и сон ее мало отличался от смерти. Стервятнику она казалась прекрасной, как никогда. Закутанная в незримую мантию холода, она сделалась похожей на мраморную статую. Однако в ее теле все еще текла чужая кровь, а долгие сны о почти утраченной жизни кружили вокруг медленным черным вихрем, не нарушая ее летаргии.