В последние двое суток полет стал тяжелым испытанием не только для людей, но и для Корабля. Даже в тени парусов жара была нестерпимой, а сами паруса оказались бесполезными. Чудовище летело сквозь неподвижный раскаленный воздух, теряя клочья своей сотканной из праха «плоти». Бушприт таял и истончался, будто огромная черная сосулька, и запах гнили распространялся по палубе.
С некоторых пор Люгер ощущал, что Корабль агонизирует, – ощущал гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. Чувствовал он себя при этом так плохо, словно сам был неизлечимо болен.
Неподвижная поверхность океана постепенно приобретала все более насыщенный малиновый цвет, а на вторые сутки в полдень небо внезапно потемнело, несмотря на высоко стоявшее светило и полное отсутствие облаков. Жаркие рубиновые сумерки продолжались часов тридцать. С наступлением ночи луна так и не взошла, хотя по небосводу двигался темный диск, окруженный яркой короной, – мрачный двойник солнца.
Убийственная жара никак не подействовала на Ганглети. Мокши превратил человеческое тело в идеальное убежище, и Люгер не замечал, чтобы Гелла потела или испытывала хотя бы малейшие неудобства. Несмотря на явные отклонения в движении светил, она продолжала проводить какие-то измерения, используя примитивный секстан, и прокладывала курс, отмечая его на карте.
Делом Стервятника было выдерживать направление и заставить Корабль лететь дальше. С каждым часом это отнимало все больше сил и напоминало попытки понукать загнанную лошадь. Кроме того, Люгер и сам время от времени нуждался в отдыхе. Когда он спал, Корабль почти останавливался и дважды был близок к падению. Только вмешательство недремлющего мокши спасало его от гибели.
Под конец Слот почти не покидал ледяного грота, где спала Сегейла. Сюда же он приводил и Венгу, которая то ли не могла, то ли не хотела позаботиться о себе. Так ему удалось продержаться еще некоторое время, сохраняя власть над Кораблем.
Но смерть грозила ему не только извне. Распадающееся чудовище медленно убивало и его, ибо они были по-прежнему связаны пуповиной черного колдовства. В какие-то мгновения ему грезилось, что он обменял свое тело на гигантский сгусток праха, и тогда его собственная сущность претерпевала пугающие изменения. Кошмар становился все более навязчивым и убедительным. Это было что-то несравнимое даже с Превращениями.
И вот уже не Корабль, а слепая безымянная тварь, чье происхождение – загадка для нее самой, скользит над океаном. Уродливые конечности раздвигают тьму. Кости, торчащие из хребта, цепляются за обжигающую сеть враждебного пространства, причиняя мучительную боль. Но тварь вынуждена двигаться, приближая смерть. Внутри нее поселился некто неумолимый и злонамеренный, продолжающий эту пытку снова и снова. Тварь не имеет представления о намерениях своего палача, и полет для нее – расставание с полужизнью, бессмысленное и самоубийственное стремление в пропасть окончательного небытия, в глубочайшую могилу, откуда не восстают даже демоны…
Стервятник мог оказаться жертвой коварных игр собственного помраченного разума. Мокши спас его и от этой напасти. Впервые в жизни он принял Ганглети за ангела. Она ворвалась в его видения и своим появлением разогнала морок. Тем не менее, когда он услышал от нее, что на горизонте уже виден остров, ему понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, кто он, где находится и о каком острове идет речь.
Поднявшись на палубу вслед за Геллой, Люгер заметил, что жара спала.
Дул сильный боковой ветер, сносивший Корабль к востоку, и тут Стервятник был бессилен что-либо изменить. Солнце скатывалось за горизонт, и в рубиновых сумерках ясно проступали правильные очертания высокой скалы, посеребренной угасающими лучами.
Причиной внезапного похолодания был мощный вихрь, который подхватил Корабль и понес его по суживающейся спирали вокруг острова. Вскоре ветер достиг невероятной силы. Это был настоящий ураган, которому ничто не могло противостоять. Корпус Корабля пронизывала дрожь – Слот ощущал ее каждой клеткой своего тела. Мачты трещали и раскачивались, небо было исчерчено полосами багровых огней. Внизу ревел океан, обрушивая на остров гигантские волны. Каждый удар ветра казался последним…
Наконец, выдержав очередной яростный натиск стихии, Корабль попал в относительно устойчивый и не столь разрушительный воздушный поток. Теперь Слот мог без помех рассмотреть приближающийся остров, уже не рискуя быть выброшенным за борт.
Прежде всего, ему стало ясно, что скала не является творением природы. Звездный Дом выглядел как странного вида замок с глухими стенами из множества стоявших вплотную металлических колонн и такими же башнями, увенчанными сверкающими куполами. Купола представляли собой многогранники, отдаленно напоминавшие пчелиные соты. Дом был в десятки раз больше любого возведенного людьми сооружения. В небе над ним кружили черные диски, тени которых беспорядочно плясали на стенах и отражались в гранях куполов.
Это было величественное и завораживающее зрелище. Металлическая громада хранила нерушимый покой – над ней были невластны стихии и само время. Колонны поднимались прямо из-под воды, и Люгер не сумел отыскать взглядом даже небольшого участка ровной поверхности, на который можно было бы высадиться.
Приближаясь к Дому по спирали, Корабль несколько раз облетел вокруг острова; ветер играл им, будто мотыльком или сухим листом. Каждый из плававших в небе дисков мог в любой момент протаранить или раздавить его, не оставив и следа от дерзкого пришельца…
И вот ему пришел конец. Истончившаяся обшивка рвалась, как бумага, обнажая ребра шпангоутов. Люгер уже увидел белые гребни волн сквозь дыры в обветшалых крыльях. Так на что надеялся мокши, если им предстояло погибнуть здесь, в двух шагах от цели? Стервятник обернулся к Ганглети, и первой его мыслью было, что она выбрала неподходящее время для балаганных фокусов.
Гелла широко открыла рот, из которого вывалился черный шар величиной с куриное яйцо, опутанный серебристыми нитями. Нити тянулись от ее зубов, языка и десен. Шар завис на уровне пояса и стал медленно вращаться, обрывая нити одну за другой. Его поверхность была испещрена тончайшей вязью каких-то символов, испускавших тусклый зеленый свет. Пальцы Ганглети легко прикоснулись к шару; в тот же момент из ее глотки ударила тонкая струя крови…
Вероятно, это и было началом ритуала, о котором упоминал мокши. Внезапно Люгер почувствовал дурноту и прислонился спиной к мачте. В воздухе неизвестно откуда появились какие-то липкие хлопья, которые ему приходилось отдирать от кожи, превозмогая боль.
Ганглети стояла неподвижно, будто восковая кукла. На ее лице застыл отвратительный безжизненный оскал; с кровоточащих десен бахромой свисали оборванные нити. Похоже, тело мгновенно окоченело после того, как его покинула чуждая жизнь…
Шар поплыл в сторону Звездного Дома, постепенно увеличиваясь в размерах. Символы на нем с каждой секундой сияли все ярче, разбрасывая сотни тончайших лучей. Эта феерия света пробуждала древнюю, уже забытую на Земле силу, усыпленную теми, кто создал Ключ и сам Звездный Дом.