Штаб размещался в огромной квартире, бывшей коммуналке, на втором этаже старого купеческого дома. Помимо большого трехоконного зала, где стояла аппаратура и дежурили координаторы, здесь имелось еще пять комнат и просторная кухня, все еще хранящая запахи давным-давно съеденных хозяйских борщей и холодцов. Большинство помещений занимало оборудование, две комнаты были отведены под общежитие для отдыхающих смен оперативников, Тамаре же достался крохотный закуток, видимо, переделанная кладовка, после ремонта превратившаяся в отдельную комнатку. Здесь помещались узкая кровать, тумбочка и вешалка.
Зареченск оказался удивительно уютным и тихим городком, с неизменной центральной улицей Ленина, обрубками тополей в скверике у здания бывшего горсовета и многоэтажками на окраине. Весь центр города был застроен одно— и двухэтажными домиками-особнячками середины девятнадцатого века, с подворотнями, флигелями, мезонинами, мансардами и потемневшей от времени лепниной на фасадах. Вдоль нешироких улиц тянулись каменные заборы, над которыми торчали голые ветви яблонь.
Заглянув в Интернет, Тамара узнала, что Зареченск из-за такой патриархальной «натуры» слыл настоящей Меккой у киношников и здесь постоянно работала хотя бы одна киногруппа.
История города во многом повторяла судьбу других подмосковных поселений. Впервые люди обосновались в здешних местах сразу после того, как чуть-чуть просохло Великое болото, возникшее на месте растаявшего валдайского ледника. [15] Это были охотники на мамонтов, овцебыков и северных оленей. Они обогатили местный краеведческий музей большой коллекцией кремневых наконечников для копий и стрел, костяных игл, рыболовных крючков и бивней вымерших волосатых слонов.
В древнерусских летописях Зареченск впервые упоминался на сто с лишним лет ранее Москвы и почти четыре века был столицей собственного удельного княжества. Находясь на высоком яру в месте впадения Камаринки в Пахру, Зареченский кремль вплоть до конца восемнадцатого века стоял на страже юго-западных подступов к столице, а раскинувшийся на склонах холма город был крупным центром торговли и ремесел.
Спасский монастырь, выстроенный при Иване Грозном, также первоначально создавался как мощная крепость с семью круглыми башнями и высокими каменными стенами. На строительство монастыря жертвовали деньги сам грозный царь и большинство его соратников, включая такие одиозные фигуры, как Малюта Скуратов и Федор Басманов. По непроверенным сведениям, вычитанным Тамарой все в том же Интернете, при монастыре одно время жили несколько десятков привезенных по приказу занедужившего царя кольских шаманов и ворожей.
Камлания нойдов не помогли Ивану Васильевичу — царь умер, разразилась Великая смута, и вокруг Зареченска закрутилась кровавая метель. Кто только не пробовал на крепость белокаменные стены кремля и монастыря! Поляки воеводы пана Лисовского, крымчаки хана Казы-Гирея, запорожские казаки гетмана Сагайдачного, мало отличавшиеся от них разбойники из лесной армии атамана Исаии Афанасьевича Суходолова… Удивительно, но Зареченск сумел выстоять в этой бойне во многом благодаря умелому руководству, которое осуществлял странный дуумвират — князь Текин-Бельский и настоятель Спасского монастыря отец Галактион.
Самой трагической страницей в истории города стало нашествие «Гранд-Арми» [16] Наполеона. Отступая из Москвы, император пребывал в тяжкой депрессии — война развивалась не по его замыслу. С одной стороны, русские потеряли огромную территорию, пожертвовали своей древней столицей, а с другой — они изрядно обескровили соединенные войска Бонапарта, при этом умудрившись сохранить армию и не утратить боевого духа.
Когда передовой отряд французов подошел к Зареченску, его встретил гарнизон города, состоящий из инвалидной роты [17] при двух орудиях. Впрочем, долгого боя не получилось — расстреляв весь порох, защитники города утопили пушки в Пахре и ушли в леса.
Войска Наполеона вступили в Зареченск и нашли его полностью покинутым. Все жители с домашним скарбом и скотом покинули свои жилища, укрывшись в окрестных чащах.
Не найдя в городе ни продовольствия, ни фуража для лошадей, император в ярости приказал стереть Зареченск с лика земного, что и было исполнено со всей французской страстностью. Деревянные строения захватчики сожгли, каменные подорвали. «Гранд-Арми» позже была разбита под Малоярославцем, ее предводитель прошел все круги своего прижизненного ада и закончил земные дни на известном острове, где «холодный и мрачный гранит».
Зареченск же долгие годы, вплоть до воцарения императора Николая Первого, оставался пустынным пепелищем, лишь в низине, на берегу Пахры, появились торговые выселки с пристанью.
Город по указу его императорского величества отстроили заново, заселив его героями кавказской войны, одинокими офицерами и получившими вольную солдатами. Те быстро обзавелись семьями, прислугой из окрестных деревень, в город потянулись купеческие обозы, и Зареченск снова ожил.
Великая Отечественная война вроде бы обошла его стороной, немцы прорывались к столице севернее, сюда их пацеркрафты не дошли, но в городе имелось несколько важных объектов — ремонтный завод, мукомольный комбинат, валяльная и суконная фабрики, продовольственные склады, — и Зареченск сильно пострадал от авианалетов. Центр города уцелел, а вот окраины и железнодорожную станцию немцы разбомбили в щебень. Но не вражеские бомбы нанесли городу главный удар. Война опустошила его — большинство ушедших на фронт зареченцев домой не вернулись…
Затем, в шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века, во времена, называемые ныне застоем, из Зареченска на великие комсомольские стройки и за легким рублем в недалекую столицу потянулась молодежь — и Зареченск окончательно превратился в малолюдный, тихий городок, «ближнюю глубинку», что бывает, как известно, глуше, чем глубинка дальняя.
Заснеженные горбатые улочки, вороны на ветках древних парковых лип, купола монастыря, редкие прохожие, удивительное после Москвы малоавтомобилье — все это вкупе с радующей глаз архитектурой расположило Тамару к Зареченску, и она решила обязательно побывать тут летом, тем более что сейчас ей удавалось пройтись по тихим улицам лишь изредка, по дороге в магазин и обратно.
Каждый день перед сном Тамара, несмотря на усталость, читала Гофориуса. Продираться сквозь хитросплетения архаичного слога было тяжело, еще тяжелее давалось понимание вещей, о которых писал автор, но она упорно вчитывалась в непонятные строчки, познавая вроде бы давно известный ей мир и его обитателей.