Либо совершить должностное преступление, нарушив как минимум пять различных пунктов контракта, подписанного Вадимом несколько лет назад с представителями Великого Круга. Кара себя ждать не заставит, тут сомневаться не приходилось. А если учесть, что Наблюдающий Второго уровня Вадим Завадский и так на плохом счету, последствия могли быть самыми тяжкими.
«Давай рассуждать логически», – сам себе сказал Вадим и тут же скривился – затасканная фраза дискредитировала все дальнейшее на корню.
Тут он вспомнил, что отец в детстве всегда советовал: «Вадька, для того, чтобы принять решение, нужно для начала понять все о самом себе. Так будет легче».
«Ну и кто я такой?» – Вадим представил себе анкетный лист с данными, вписанными в узкие прямоугольники строчек: «Завадский Вадим Кириллович, одна тысяча девятьсот семьдесят... так, это все ерунда, это никому не интересно. Далее: место рождения – тоже никак не влияет. Пол – мужской. Национальность – русский. Образование – высшее... Хм...»
Поднявшись с кресла, Вадим сделал два шага от стены до стены «яйца», повернулся к темпоскопу.
«Пол – мужской. Национальность – русский», – повторил он про себя, и рука его потянулась к телефонной трубке, торчавшей из «стаканчика» на стене.
Мужской... Русский...
Русский... Мужской...
Рука описала в воздухе плавную кривую, и вместо холодной серой пластмассы телефона пальцы сжали упругий латекс.
Вадим Завадский быстро отцепил целлу с обрывком бутылочной этикетки от жгута катены, зубами рванул скользкую резину, выдрав изрядный кусок.
Зелененький бумажный обрывок запорхал в воздухе и лег на ворс ковра, перевернувшись кверху оборотной стороной. Спрятав дырявую целлу в карман, Вадим посмотрел на желтые разводы клея, нагнулся...
Все еще можно было исправить. Разрыв целлы объяснить тем, что она зацепилась за зубец колеса, развести руками – ну, мол, недоглядел, зато какая находка!
Русский... мужской...
Мужской... русский...
Сухой треугольный обрывок неприятно шуршал в пальцах. Открыв дверь в туалет, Вадим аккуратно опустил темпоагента в унитаз и нажал на спуск...
* * *
Суббота выдалась солнечной. С крыш потекло, на тротуарах зеркалами талой воды светились лужи.
– Зима приказала долго жить, господа! – весело проскрипел Торлецкий и полез за руль «уазика». Рядом с графом уселся Громыко, невыспавшийся Митя заполз на заднее сиденье. Яна уселась к Илье в «Троллер», и экспедиция началась...
Еще накануне вечером Илья отправил Вадиму Завадскому в Лондон по электронной почте письмо, в котором кратко изложил все то, что рассказал им Громыко в графском подземелье. Он надеялся, что Зава, в свое время упоминавший об истории с пионерским лагерем, подкинет дополнительную информацию, которая хоть как-то облегчит поиски.
Они еще не успели свернуть на Дмитровку, как мобильник Ильи пропиликал: «Хар-рашо! Все будет хар-рашо! Все будет хар-р-рашо – я это знаю, знаю!»
– О, эсэмэска! – обрадовался Илья, поднимая телефон до уровня глаз, чтобы не отвлекаться от дороги.
– Что-т-ам? – заинтересовано чирикнула Яна.
– Чер-р-рт! Это от Завы. Англичанин хренов! – Илья едва не съехал на обочину и раздосадованно чертыхнувшись, сунул девушке мобильник: – Чего-то там «сорри», «импасибл», «топ-сикретс»...
– Он-п-шет, что-п-мочь-не-м-жет, – пробежав глазами по строчкам сообщения, Яна вернула трубку Илье: – Г-рит, за-секр-чно-все-нас-мерть!
– Ну и болт с ним. На тридцать два! – оскалился Илья и тут же крутанул руль, уходя от нагло подрезавшей «Троллер» «BMW»: – Ка-азел!! Вот ей-богу, когда-нибудь времени не пожалею – догоню такого, остановлю и хлебало начищу. До зеркального блеска!
Громыко, ехавший в «уазике» графа, первую половину дороги продремал и проснулся только за городом. И тут его внимание привлекла грязно-белая «Волга», двигавшаяся по шоссе метрах в семидесяти позади.
Закурив, майор минут пять следил за «Волгой» через боковое зеркало, затем начал командовать: «Помедленнее, Анатольич!», или «Наддай! Уйди вправо!».
Не выдержав, граф поинтересовался:
– Что происходит, Николай Кузьмич? Вы, как я понимаю, подозреваете преследование?
– В натуре, хвост за нами, – мрачно кивнул Громыко, – «волжану» видишь? Висит, как приклеенная!
Торлецкий не успел ничего сказать – «приклеенная „Волжана“» замигала поворотником и свернула налево, на Клин. Громыко только крякнул.
– «Выдавать желаемое за действительное – первый признак умственного расстройства», – ехидно прокомментировал Митя с заднего сиденья.
– Опять Цинк-Глинк твой? – обиженно засопел майор.
– Не-а, это из учебника судебной медицины за 1908 год, – рассмеялся мальчик.
– Все вам хиханьки да хаханьки, – ворчливо произнес Громыко, прикрывая глаза. – А вот помяните потом мое слово – хвост это был...
...В Бобылино «конвой» из двух машин прибыл часам к одиннадцати. Ехать пришлось «вкругаля» – сперва по более-менее пустой Дмитровке до Запрудной, оттуда – до Новоникольской, а потом, поплутав немного, «уазик» Торлецкого и «Троллер» Ильи свернули на заснеженный проселок, который, петляя меж угрюмых ельников, вывел «конвой» к станции Бобылино. Замелькали деревенские домики, заборчики, сугробы у ворот, сверкнул витриной магазинчик, и машины выехали на пристанционную площадь.
И тут экспедицию ждал неприятный сюрприз. Громыко рассчитывал, что на станции в это время они увидят от силы пять-шесть человек: основная масса пассажиров, ездивших на работу в столицу, уже схлынет – до вечера.
Но бобылинский перрон заполняла огромная, шумная, пестрая толпа молодежи.
– Й-ех-ты! Это что ж такое?! – вытаращился Громыко, теребя за рукав сидевшего за рулем «уазика» графа.
– Даже и не знаю, что вам сказать, – покачал головой Торлецкий.
– Это ролевики, Николай Кузьмич! – неожиданно ответил Митя.
– Кто?!
– Ролевики. Толкиенутые, фэнтезисты, боевщики. Эльфы, гномы, орки и всякие другие хоббиты. Кон у них. Или фест. А может, боевка.
– Так что ж ты раньше-то молчал, а? – раскипятился Громыко.
– Да я и сам не знал, – удивленно развел руками Митя, разглядывая толпу на станции.
Позади «уазика» остановился «Троллер». Илья с Яной выбрались из машины и подбежали к автомобилю Торлецкого.
– Во, приехали! – сообщил им Громыко, открывая дверцу. – Ну и как тут работать? Тьфу, все наперекосяк теперь... Пойду, с аборигенами местными пообщаюсь, а вы наблюдайте пока.
Прихрамывая на отсиженную ногу, майор уковылял к магазинчику, возле которого терлись несколько мужичков неопределенного возраста.
Граф Торлецкий запер «уазик» и водрузил на нос круглые очечки а-ля кот Базилио, чтобы не шокировать прохожих своими удивительными глазами. Митя взахлеб рассказывал Илье и Яне про конвенты и фестивали ролевиков, восхищенно глядя на заполнявшую перрон толпу.