— Немного…

— Как здорово, — протянула Наташа. — Ким, бессовестный, ну почему у тебя нет гитары?

— Послушайте, — оживился вдруг ДД. — Мы ведь можем поехать ко мне! У меня есть гитара, устроим прекрасный музыкальный вечер… Наташа, вы ведь тоже поете?

— Чуть-чуть, — кокетливо сказала Наташа и посмотрела на меня. — А как ты, Ким?

— Только если очень много выпью, — честно признался я.

— Нет, я не о том… Как ты смотришь на предложение Димы?

Откровенно говоря, на предложение Димы я смотрел без особого энтузиазма. Но я видел, что Наташке хочется куда-то поехать, да и у меня самого было такое бесшабашное настроение, когда море по колено и можно соглашаться на любые авантюры, поэтому я лишь неопределенно пожал плечами, давая понять, что я не против.

— Тогда поехали, — провозгласил Лопухин и встал. — Машина у подъезда, дамы и господа…

— Подожди, — удивился я, — ты на машине? А как же это? — я щелкнул ногтем по его опустевшему бокалу.

— А, — беспечно махнул он рукой. — Я пять лет езжу без единого прокола, со мной вы можете быть спокойны, как матросы, везущие Цезаря…

Я собрал бокалы и отправился на кухню. Внезапно я понял, почему мне не хочется ехать к ДД, — меня беспокоила возможная встреча с его дедом, который отчего-то вдруг возжелал меня видеть. Было у меня ощущение, что я попал в сердцевину отвратительной паучьей сети, в зону какой-то повышенной активности, где все, кроме меня, знали цели и правила игры. И не могу сказать, что ощущение это мне нравилось.

Слушая доносившиеся из комнаты звуки чеканной латинской речи — ДД, видимо, начал цитировать Цезаря в подлиннике, — я крутил бокалы по полированной поверхности стола и соображал, как вести себя в гостях у Лопухина. Присутствие Наташи, хотел того ДД или нет, сильно затрудняло проведение секретных переговоров. Значит, подумал я, ежели сидеть тихо, не отрываться от компании и порядочно набраться, встречи с дедом можно избежать. В то же время, конечно, было бы безумно интересно узнать, что же все-таки там за возня такая вокруг этих древних побрякушек и каким образом у моего лысого приятеля оказалась натуральная инкская золотая вещица. Но тут уж придется твердо выбирать, сказал я себе: либо Наташа и Крым, либо тайны и подзатыльники. В конце концов, меньше знаешь — крепче спишь.

Окрыленный этой народной мудростью, я вернулся к обществу. И вовремя — общество уже собиралось уходить.

— Натуль, — сказал я, — возьми мою кожанку, вечером прохладно будет…

— Не хочу, — капризно сказала она. — Ты возьми, если замерзну, отдашь.

Я послушно натянул кожаную куртку и ощутил, как что-то больно стукнуло меня по бедру. Я поморщился — это был кастет, который я постоянно забываю в кармане, хотя карман от этого отвисает. Секунду я раздумывал, доставать его или же не стоит, потом все же решил оставить — частично из-за того, что не хотелось демонстрировать его ДД и Наташе, частично из-за смутного предчувствия, что на вчерашнем визите неприятности мои не кончились.

БОЙ С ТЕНЬЮ

Москва, Арбат, 1990-е

Лопухин жил в центре, причем не просто в центре, а на Арбате, в огромном старинном доме, как и подобает представителю истинной русской интеллигенции. Я лично старые дома не люблю, мне почему-то кажется, что в таких местах на психику обязательно должен давить груз прожитых здесь прежде жизней. Но ДД, видимо, привык и не смущался, а Наташа просто пришла в восторг, и призналась, что именно в таком доме она и мечтала жить всегда-всегда.

Мы поднялись на грохочущем лифте со старомодными деревянными дверями на пятый этаж и вышли на гулкую лестничную клетку. Лопухин подергал металлический язычок звонка, и в глубине квартиры залился чистый серебряный колокольчик.

— Класс, да? — шепнула Наташа.

Я неохотно кивнул. За всеми этими атрибутами старого доброго прошлого проглядывало какое-то настораживающее пижонство. Лопухин позвонил еще раз, но за дверью не было слышно ни шагов, ни каких-либо иных звуков.

— Дед, очевидно, гуляет с псом, — объяснил он и полез в карман за ключами.

Один за другим были открыты три замка, после чего дверь, зловеще заскрипев, стала под собственной тяжестью медленно распахиваться, открывая темное чрево квартиры. Мы вошли внутрь.

Там пахло старыми книгами и хорошим трубочным табаком. Лопухин включил свет, и под высоченным, метров в пять, потолком зажглась пыльная лампочка. Мы находились в прихожей: по крайней мере, разумно было бы предположить, что помещение перед дверью играет роль прихожей, но в эту так называемую прихожую могла войти почти вся моя квартира (если не считать кухни).

— Раздевайтесь, — сказал ДД. — Обувь не снимайте, у нас довольно грязно. Прошу всех в мою келью.

В келье, помимо запаха книг и табака, отчетливо пахло псиной. Подстилка, источавшая этот запах, располагалась в трогательной близости от изголовья низкой Димкиной тахты. Кроме этих двух спальных мест в келье имелись уходившие к недосягаемому потолку книжные полки темного дерева и титанический письменный стол. Из светских атрибутов наличествовали водруженная на груду каких-то рукописей и рисунков гитара и прикрепленная к стене над тахтой шпага.

— Очень уютно, — сказал я. — Только филина под потолком не хватает, а так все стильно.

— Здорово! — в очередной раз воскликнула Наташа (меня это начало уже потихоньку утомлять). — Так это здесь вы живете, Дима?

— Да, — сказал Лопухин. — Вообще-то у нас шесть комнат, но жилых, по сути, только четыре, да и то две сейчас пустуют. Мама в Ленинграде, у тетки, мы живем с дедом вдвоем, ну, вот еще и собака…

Он замолчал, старательно отводя взгляд от Наташи.

— А как вы достаете книги с верхних полок? — спросила она, не замечая его смущения. — Вам же должно быть страшно неудобно, хотя вы и очень высокий…

ДД оживился.

— Есть специальная лесенка, но она, по-моему, сейчас у деда в кабинете… А вас заинтересовала какая-то книга там, наверху? — он сделал движение в направлении двери, готовый, видимо, принести эту лесенку, но Наташа улыбнулась и покачала головой.

— Нет, просто интересно с технической точки зрения… Я же, в отличие от вас, естественник. Знаете, впервые вижу столько книг в одной комнате… Дима, у вас большая библиотека?

— Пятнадцать тысяч томов, — скромно сказал ДД. — Четырнадцать тысяч восемьсот шестьдесят с чем-то, если быть точным…

Я с тайной болью ждал, что сейчас вновь услышу произнесенное с придыханием «здорово», но вместо этого Наташа внимательно посмотрела на окончательно смутившегося Лопухина и задумчиво сказала:

— Должно быть, вы ужасно умный человек, Дима…