— Пей! — рявкнул старик.
Нирах бесстрастно поднес флакон к губам и сделал глоток. Глаза его заблестели.
— Ложись на землю! — приказал учитель. — Эми, сними с него доспехи. Легкая, как тень, девушка проворно освободила гостя от куртки и штанов. Нирах растянулся на земле, подставив лицо серебряному свету.
Старик отдал Эми несколько коротких распоряжений и встал у Нираха в головах. Девушка принесла из хижины несколько горшочков с краской, поставила рядом с гостем и опустилась на колени. Под монотонные причитания учителя, читавшего древние заклинания, Эми окунула тонкие пальчики в горшок с кроваво-красной субстанцией и принялась осторожно выписывать на закованном в непробиваемую мышечную броню теле Нираха защитные знаки.
Часом позже гость поднялся с земли. Он был полностью обнажен, и с ног до головы покрыт узорами и надписями. Старик закончил читать и стоял неподвижно. Луна тяжело висела над самой верхушкой холма. Время остановилось.
— Я готов, Учитель! — торжественно сказал Нирах. Старик закряхтел и почесал под мышкой.
— Ты по-прежнему слышишь Голос? — со странной интонацией спросил он.
— Голос сильнее, чем когда-либо, Учитель. Мертвые зовут меня.
— Ты помнишь путь, который прошел?
— Я не помню ничего, кроме пути, Учитель.
— Ты готов принести жертву?
— Я сам и есть моя жертва, Учитель.
Старик закрыл глаза. Он отчетливо вспомнил тот далекий день много лет назад, когда изможденный, худой, как палка, юнец полуживым выполз на черный песок острова. Как выяснилось позже, он две недели плутал в дебрях камышовой страны, пока случайно не наткнулся на убежище старика. Случайно? Теперь старик не был уверен в этом…
Тогда он подошел к чужаку — первому человеку, попавшему на остров после того, как старик поселился здесь, — и занес над его худой шеей ногу, обутую в деревянную сандалию. Старик в те годы был еще крепок и без труда справился бы с похожим на груду костей пришельцем. Но тот открыл огромный черный рот и на последнем дыхании вымолвил: «Погоди, Нингишзида…» После чего потерял сознание и пребывал между нижним и средним мирами пять дней.
Старик готовил снадобья и заставлял Эми отпаивать незнакомца отваром целебных трав. Он отгонял от юноши мелких, но зловредных духов болот и возжигал священные костры. К исходу пятого дня скелетоподобный юнец открыл глаза и увидел над собою сверкающее лезвие ножа. И услышал вопрос:
— Откуда ты знаешь, кто я?
Нингишзида было тайное имя старика. Оно означало «Прислужник Далекой Земли» и передавалось по наследству в клане жрецов древнего культа мертвых. Но никто во всем мире не мог знать об этом имени. Никто, кроме учителя старика, который отправился в Далекую Землю еще тогда, когда не были еще зачаты даже родители странного доходяги из болот. Ибо Далекая Земля означает Страну Мертвых, и те, кто уходит туда, обратно не возвращаются. Поэтому старик оставил щенку жизнь. Оставил, чтобы узнать, какой тропкой выбралась в мир людей тайна, принадлежащая Мертвым.
И щенок рассказал. Он торопливо хлебал вкусный бульон из болотных курочек, приправленный пряными кореньями, проливая жирные капли на обтянутую коричневой кожей грудь, рвал зубами испеченные Эми белые лепешки и рассказывал. Сначала старик не поверил ему, как не верил никому в этом мире, но потом, введя выздоравливающего в гипнотический транс, приказал говорить правду — и услышал ту же историю. Тогда он поверил окончательно, тем более что Итеру действительно не умели лгать.
Щенок принадлежал к древнему и могущественному клану Итеру — жрецов-хранителей, осколку одного из тех культов, которые во множестве возникали в дни молодости мира. Сколько жрецов входило в клан — не знал никто, но число было невелико. Старик кое-что слышал об Итеру, но, пожалуй, не более того, что они действительно существуют. По словам гостя, в Иуну, откуда он прибыл, настоящих Итеру было всего девять, из них только двое были Хранителями Пурпурной Ступени, или Бессмертными.
Высшие иерархи Итеру приобщались к бессмертию посредством некоего священного сосуда, укрытого в тщательно охраняемом тайнике. Гость не мог объяснить, что это за сосуд и где его прячут; неясна ему была и процедура обретения вечной жизни. Но он точно знал, что самые старые иерархи помнят времена до возвышения первых фараонов, и что дар бессмертия дается только тем, кто проходит Девять Ступеней Посвящения. А таких во все века было мало, очень мало…
Сам он прошел три ступени. Это был всего лишь уровень младшего ученика, едва допущенного к некоторым секретам ордена, но старик быстро понял, что его юный гость владеет приемами, сделавшими бы честь любому хвастливому вавилонскому магу. Кроме того, он жадно впитывал всю информацию, которую только мог получить, не гнушаясь даже обрывками смутных слухов и подслушиванием разговоров. Так он узнал о сосуде бессмертия и о блаженном жребии прошедших все степени посвящения. Узнал и решил, что завоюет этот жребий любой ценой.
Но чем больше он думал об этом, тем слабее становилась его надежда стать единственным Избранным. Ведь в конечном итоге курс должен был закончить один ученик. Или, что более вероятно, мог не закончить никто — испытания были тяжелыми, и из нескольких предыдущих поколений воспитанников ни один так и не смог пройти их до конца.
И чем слабее становилась надежда, тем ярче разгоралось в нем желание получить дар бессмертия. Ярче и ярче, как лесной пожар, пылало оно, сжирая защитные барьеры, поставленные наставниками Итеру…
Однажды, роясь в богатой библиотеке Школы в Иуну, он наткнулся на полуистлевший папирус, в котором рассказывалось о стоявшем на равнинах Лагаша Храме Мертвых, древнем еще в те времена, когда жил писец, записавший эту легенду, и о его служителях, ведущих свой род от первых шумеров. В книгах Итеру были описаны сотни культов и тысячи богов, но именно рассказ о Храме Мертвых безраздельно завладел умом юноши. Он не мог объяснить, почему. Он, стремящийся к бессмертию, засыпал на холодном каменном полу своей кельи и видел во сне громоздящийся над темной равниной зловещий силуэт зиккурата. Видел пылающую луну над ним. Видел туманные лица облаченных в черные одежды жрецов. Слышал странный далекий голос, идущий как бы из-под земли, тянущий нескончаемую унылую песню.
После завершения третьего круга посвящения все ученики должны были, следуя многовековой традиции, уйти из стен Школы в поисках своего Учителя. Да, конечно, в Школе у них были наставники, но законы Итеру требовали еще и личного выбора. Многие возвращались в Школу, обогащенные новым знанием; некоторые становились неспособны к дальнейшему совершенствованию; иные не возвращались вовсе. Но гость старика твердо знал, что вернется; точно так же, как знал, где найдет своего Учителя.
В одну из глухих январских ночей он проснулся в своей келье, потому что почувствовал чье-то незримое присутствие. Будто дыхание холодного воздуха обожгло ему щеку, и, проснувшись, он увидел, как сгущается тьма в углу помещения. И увидел тень.
Он не мог рассказать старику, кем была эта тень. В Стране Мертвых лица размыты, а имена стерты. Но тень пела ему, и он внимал, не смея шевельнуть пальцем. И он услышал, что приходят последние дни Храма в Топях Лагаша, потому что хранитель его, Нингишзида, стар, а ученика у него нет. И еще услышал он, что путь к дару Вечной Жизни может быть указан ему там, в Храме Мертвых Богов.