— Сколько акций я получу, если вложу пятьсот долларов?
— Одну. Это ваш пай. По номинальной стоимости в один доллар. Однако реальная стоимость акции сегодня составит, вероятно, уже пять тысяч долларов. В пределах двух месяцев вы сможете, без сомнения, получить за акцию десять тысяч пятьсот долларов. К концу года курс акции поднимется до ста тысяч долларов.
Я прикрыл глаза, погрузившись в раздумье. Он — как опытный торговый агент — тотчас понял, что пора заканчивать, и примолк, чтобы дать мне время продумать все детали.
— У меня сейчас нет больших денег, — сказал я, — но через месяц я надеюсь получить крупную сумму.
— Через месяц курс акции, понятно, увеличится, но все равно это будет великолепное вложение капитала.
— Послушайте, — сказал я, — а нельзя ли сейчас купить акцию за пятьсот долларов и получить гарантию на приобретение более крупного пакета акций после уплаты еще пятисот?
— Мне нужно обсудить это с руководством. Ваше предложение довольно необычно. Если бы вы получили права на приобретение целого пакета акций всего лишь за пятьсот долларов, то через неделю могли бы продать пакет с приличной прибылью. А спустя месяц за свой пай вы, вероятно, смогли бы получить двадцать тысяч долларов.
— На таких условиях я мог бы вступить в дело.
— Но разве вы не учитываете, например, возможность обратиться в банк, мистер Фишлер, и…
— Я сделал вам свое предложение.
— Я понял. Но, мистер Фишлер, ситуация обязывает наш совет директоров быть скрупулезно справедливым и считаться с интересами других вкладчиков. Многие лица купили…
— Вы с лихвой использовали отпущенное вам время, — прервал я, — я выслушал ваши рекомендации.
Вы выслушали мое предложение. Не будем понапрасну тратить время.
— Какую сумму вы могли бы все же вложить в приобретение акций, на ваших условиях?
— Через месяц я смогу инвестировать больше ста тысяч долларов. Но я не собираюсь укладывать все яйца в одну корзину. Пятьдесят тысяч долларов — тот предел, которым ограничен размер вклада в вашу компанию. А пока я вкладываю пятьсот долларов и хочу зарезервировать за собой пакет акций на общую сумму по сегодняшнему курсу в пятьдесят тысяч долларов.
— Я посмотрю, что можно сделать, но нельзя ли учесть…
— Нет. — Я встал со стула. — Я занятой человек, мистер Рич.
— Понимаю, но не забывайте, пожалуйста, что я сделал вам очень выгодное предложение. Минуты, которые вы мне так щедро предоставили, обернутся золотыми дивидендами в размере…
— Вы выслушали мое предложение. Чем быстрее вы свяжетесь с советом директоров, тем скорее передадите мне их ответ.
Я подошел к двери и распахнул ее.
Рич с любопытством глянул на меня, потом простер вперед руку и произнес:
— Мистер Фишлер, позвольте поздравить вас с одним из самых важных решений в вашей деловой карьере, а также с вашей проницательностью и дальновидностью по отношению к финансовым проектам. Я позвоню вам сегодня во второй половине дня.
Я стоял у открытой двери, наблюдая, как он проходит через приемную и исчезает за дверью.
Элси Бранд оторвалась от своих журналов.
— Ничего себе!
— Ты что-нибудь слышала?
— Главным образом его громкий голос, проникающий сквозь все щели.
— Разыщи в телефонной книге номер Генри Эшбьюри и свяжись с ним. Позвони ему в контору, а не домой.
Я вернулся в свой кабинет. Эшбьюри позвонил через тридцать секунд.
Я сказал:
— Хэлло, Эшбьюри, вы не догадываетесь, кто с вами говорит?
— Нет. — Его голос был резок и решителен. Эшбьюри как бы давал понять, что не любит загадок и намерен повесить трубку.
— Ваш тренер.
— Ах, вот как. — Интонация тотчас же изменилась.
— Как вы отнесетесь к тому, что ваш пасынок отправится в тюрьму за мошенничество?
— Если… Боже мой, Дональд, что вы такое говорите?
— Повторяю, как вы отнесетесь к тому, что ваш пасынок сядет в тюрьму за соучастие в мошеннических операциях?
— Это было бы катастрофой. Это было бы…
— Возможно, — сказал я, — что вы и впрямь считали его президентом корпорации, тогда как он просто выступает в роли подставного лица.
— Господи.
Я повесил трубку и вышел в приемную сообщить Элси, что отправляюсь в агентство предупредить Берту насчет того, что ей придется взять себе новую секретаршу.
Элси улыбнулась:
— Берта выпустит когти.
— Пусть. К двум или трем часам мне нужно приготовить деньги, — мистер Рич приедет с готовым для подписи контрактом. Когда он позвонит, уточни с ним время встречи и дай мне знать. Я буду в кабинете Берты.
— Что-нибудь еще? — спросила Элси.
— Если заедет или позвонит мистер Эшбьюри, передай ему, что мистер Фишлер отправился по делам и ты не знаешь, когда он вернется.
Я так привык к барабанной дроби машинки Элси Бранд, что, когда я примчался в агентство, ровный ритм: клик-клак-клак-клик-клак-клак… — прозвучал для меня странными, настораживающими звуками. Я даже осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что не ошибся дверью.
В приемной за машинкой Элси Бранд сидела довольно хорошенькая девушка. Она что-то стирала на листе бумаги, водя по ней ластиком, и вскинула на меня равнодушные глаза.
— Там кто-нибудь есть? — Я указал пальцем на кабинет Берты.
— Да. — Девушка взялась за телефонную трубку.
— Не надо. Я подожду.
— Не назовете ли ваше имя?
— Это не обязательно.
Я устроился в углу на стуле и развернул газету.
Девушка отложила ластик и вернулась к машинке, время от времени поглядывая на меня. Я угадывал эти моменты.
Из кабинета Берты Кул доносились голоса, но слов я не разбирал.
Через несколько минут из офиса вышел мужчина. Я прикрылся газетой и видел только его ноги ниже колен.
Издавна бытует мнение, что детективы носят неуклюжие туфли с широкими квадратными носами. Когда-то, может, так и было, но хорошие детективы давно перестали носить что-либо подобное.
Мужчина был обут в легкие светло-коричневые туфли, на нем были превосходно отутюженные брюки, но что-то в нем настораживало меня. Он уже собирался уходить, но внезапно обернулся и бросил Берте несколько слов.