Нет, Игорь в самом деле слепой!
«Перетяну их завтра чем-нибудь, перебинтую, – угрюмо решила Поля. – Я читала о таком, только вот не помню где».
Поля порадовалась, что от сотни – Павка отдал ей заначку отчима, подсмотрел случайно, куда тот прятал деньги – осталось двадцать рублей, как раз хватит на широкий бинт. На первое время он выручит, а потом Поля купит кусок бязи и сошьет себе… ну, что-то типа тугой плотной ленты на пуговичках. Или даже на молнии.
Поля хмуро посмотрела на младшую сестру: «Утром нужно обязательно поговорить с Наташкой, чтоб случайно не выдала. Хотя… может, и не надо. Если все по-прежнему будут звать меня Полей, Натка ничего и не заметит. Поля и Поля… какая ей разница? Сегодня же Натка не поняла, что Игорь считает меня мальчишкой. «Он» и «он» – словно так и надо. Наверное, она слишком мала. Считает – старшие всегда правы».
Поля поправила на сестре одеяло: странно, что Натка доверилась незнакомому человеку, она ведь настоящая дикарка. И мужчин боится как огня, понятно, после отца-то. Обычно шарахается ото всех подряд, а тут… надо же!
«Игорь уйдет в свой институт, – вяло размышляла Поля, – сам сказал – последний экзамен остался, а я сбегаю в аптеку, она рядом, я видела. Куплю на остатки денег Натке хлебушка, а потом… по объявлению схожу. Что, я летом не смогу нянькой подработать? Паспорт с собой, объясню, что в институт поступаю, студенты обычно никакой работой не брезгуют, особенно иногородние, может, и возьмут…»
Поля порылась в карманах и нашла обрывок газеты с объявлениями. Прочла нужное и с сожалением пожала плечами: яснее не стало. Не захотели в объявлении указать, кому именно требуется нянька.
Поля прижалась лбом к прохладному стеклу: хорошо, если совсем маленькому ребенку, она еще не забыла, как возилась с Наткой. Или пусть – очаровательной малышке лет четырех, ну, пяти. А если…
Поля встряхнула головой: какая разница? Нужна работа, и она, Поля, получит ее так или эдак!
Поля выскользнула в коридор и удовлетворенно улыбнулась: она не ошиблась, здесь есть телефон. Значит не нужно идти наугад, в поисках нужного адреса, она утром позвонит и договорится о встрече. Вот только как быть с одеждой?
Поля вернулась в постель. Нырнула с головой под одеяло и грустно усмехнулась: конечно, она спрятала у реки пакет с вещами. Зарыла под кустом, забравшись в самые густые заросли, чуть спортивный костюм не порвала.
Но… как же теперь надеть платье? Запросто можно столкнуться с Игорем, и что тогда? Он тут же выставит ее из дома за вранье и… правильно сделает.
Нет, никак нельзя им с Наткой терять жилье, пока Поля первую зарплату не получит и не снимет где-нибудь комнатку!
Поля помрачнела: конечно, сейчас лето, они снова могут ночевать на улице, но что в этом хорошего? Днем Поле приходится бегать в поисках работы – вчера вон у рынка земляники немного продала – а Натка все это время дрожит где-нибудь на скамейке в сквере, ждет. Она ужасная трусишка, Натка. Правда…
Поля возбужденно засопела. В голову вдруг пришло, что Игорь студент и тоже где-то подрабатывает, сам проговорился. Получается, платить за квартиру одному – ох, как накладно, все-таки две комнаты, не одна. Если Поля предложит вносить свою долю, то кто знает…
Поля наконец заснула. Ей снился папа, и девушка нежно улыбалась.
* * *
Скуратов с детства ненавидел будильники. Всегда хотелось прихлопнуть мерзко орущий агрегат как надоедливую муху. Поэтому ставить его приходилось повыше, чтоб спросонья не дотянуться.
Вот и сегодня Игорь с трудом разлепил глаза и одним прыжком добрался до книжных полок. Прервав гнусный визгливый вопль, он разъяренно потряс часы, но все-таки сдержался и вернул на место. Длинно зевнул и побрел в ванную: лишь холодная вода могла окончательно разбудить его.
После душа Игорь заглянул в заварной чайник и довольно ухмыльнулся: не нужно возиться, это хорошо. Он терпеть не мог процесс заварки. И не любил чай в пакетиках, казалось – он пахнет бумагой. Причем туалетной бумагой.
Жизнерадостно насвистывая, Игорь схватился за высохший обломок бублика и вдруг замер: взгляд его скользнул по двум лишним чашкам.
–О-о, черт! Как я забыл?!
Игорь раздраженно сдвинул брови, припоминая вчерашний вечер: вот это загнал он себя в угол! Повесил на собственную шею двух нахлебников, и что теперь с ними делать?
Недавние планы казались бредом сумасшедшего. Игорь шепотом выругался, не зная, на что решиться. Подумав, пошел хотя бы взглянуть на гостей: вдруг они ему приснились?
Неплохо бы! Эдакий непритязательный кошмар, переутомился, понятно. Все-таки у него сессия, а тут еще и главный редактор сходит с ума на почве трудового энтузиазма.
Игорь осторожно скользнул в комнату и невольно фыркнул: вчерашний пацан – ну и дурацкое же имя – Полька! – с головой забился под одеяло, только рыжая макушка торчала наружу.
Игорь подошел к дивану: малышка спала на животе, сбросив плед на пол, совершенно голенькая.
Его губы дрогнули: в солнечном свете многочисленные синяки показались еще страшнее. Ручки-ножки выглядели тонкими и слабыми с утолщениями в коленях и локтях. Несчастная Натка больше походила на сломанную деревянную игрушку, чем на живого ребенка.
Игорь вспомнил, что вечером «надел» на девочку собственную футболку, обернув вокруг жалкого худосочного тельца раза три, чтоб не свалилась. Обнаружил ее на полу и грустно усмехнулся – выскользнула.
Скуратов окончательно помрачнел: выставить найденышей не поднималась рука. Невольно вспомнилось собственное детство, и Игорь почувствовал себя едва ли не виноватым, настолько безмятежно оно протекало. Правда, тогда-то он так не считал, проблем хватало. Но что это были за проблемы!
Наташа вздохнула во сне и чему-то улыбнулась. Игорь вздрогнул, его вдруг больно задела эта мягкая улыбка на бледном измученном личике.
«Странно, что малышка вообще не разучилась улыбаться, – угрюмо подумал Скуратов. – Интересно, что ей снится?»
Он осторожно прикрыл Наташу пледом и пошел проводить ревизию кошелька. Обнаружил всего четыре сотни и разочарованно присвистнул: до аванса неделя, и как теперь ее прожить?
Игорь зачем-то обшарил карманы джинсов и заглянул в энциклопедию – он иногда прятал там заначку – ничего, ясный пень, не нашел. Прекрасно помнил, как перед пикником извлек оттуда последнюю тысячу на шашлык и другие мелочи.
«Ну, как же, – язвительно усмехнулся Скуратов, – попижонить приспичило! Мол, работаю, да и постарше вас всех… А если не врать, – зло одернул себя Игорь, – то я просто привык сорить деньгами. За четыре года ни копейки не отложил, смысла в этом не видел. Гонорар с последней заказной статьи в ресторане оставил, Надьке пыль в глаза пускал. Зачем, спрашивается, ладно бы она всерьез нравилась…»
Игорь ожесточенно догрызал бублик и прикидывал, у кого можно перехватить деньги. Четыре сотни – копейки, когда на руках два ребенка, да еще босых и голых, не считать же их ветхое тряпье за одежду.