— С ума сошла! И тебе не страшно было?
— Нет. То есть я об этом как‑то не думала. Я… кое с кем познакомилась… Когда гуляла.
— Ну ты даешь! Прямо на улице?
— Почти. В сквере. Он там был с собакой.
— И кто — он? Чувствуя, что у нее не хватает дыхания, Таисия крикнула в спину Эльке:
— В кафе… расскажу! Кстати, мы куда?
— Да уж не в корпоративную столовку! Там не поболтать! Каждый будет в рот заглядывать, такие, как твоя Светка, вечно держат ушки на макушке, у‑у‑у, крыса…
— Какая Светка?
— Да ваш бухгалтер!
— А‑а‑а, Симонова… Ты разве ее знаешь?
— Естественно. Она когда‑то пыталась со мной подружиться.
— А ты не…
— Что я, сумасшедшая?
На улице Элька и не подумала идти медленнее, она по‑прежнему почти бежала, и Таисия с сожалением вспомнила про свои ролики. Была бы в ботинках, тогда бы Эльке пришлось мчаться за ней. Впрочем, враки, она бы наверняка пожалела Эльку и катилась бы еле‑еле, приноравливаясь к ее шагу.
Элька свернула в какой‑то переулок. Таисия и маршрута не запомнила, так быстро они шли.
Небольшая кофейня оказалась в подвальном помещении. В десяти метрах от входа прямо на расстеленных газетах сидел мальчишка‑подросток, к нему жалась девчушка лет трех. Оба неимоверно грязные, дурнопахнущие, в рваной замызганной одежонке. Перед ними стояла пустая картонка, рядом табличка: «Помогите, чем можете! Мама умерла, папка сильно пьет, мы голодаем…»
С жалостью глядя на малышку, Таисия торопливо полезла в карман, она редко носила с собой кошелек, если только намечала покупки.
Вытащила наличность и с сожалением отметила, что сегодня не при деньгах, она же не собиралась идти в кафе! С другой стороны, она совсем не голодна, хватит с нее и чашки чаю с лимоном. Жаль, она цен здесь не знает, могла бы и больше дать…
Таисия решительно отделила сотню и протянула мальчику. У нее рука не поднялась бросить купюру в коробку. В этом чувствовалось какое‑то пренебрежение, вот музыкантам она бы запросто…
Малышка сонно таращила на нее огромные черные глаза. Мальчик осторожно взял деньги и смущенно пробормотал:
— Спасибо. Нам обычно так много не дают. Элька обернулась на его голос и возмущенно зашипела:
— Ни на минуту нельзя оставить!
Она бесцеремонно потащила Таисию прочь и уже в кафе в полный голос воскликнула:
— С ума сошла — разбрасываешься сотнями, как Рокфеллер! Да эти нищие детишки, чтоб ты знала, зарабатывают в несколько раз больше тебя!
— А если нет? Таисия с любопытством осматривала небольшой уютный холл, откуда две тяжелые деревянные двери вели непосредственно в обеденные залы. На одной из дверей висела табличка: «Для курящих», на другой: «Здесь не курят».
Естественно, Элька предпочла первый зал. Спускалась по ступенькам, выбирала столик — в кафе оказалось практически пусто — и продолжала ворчать:
— Как же — нет! Ты что, в электричках никогда не ездила? Там этих побирушек как тараканов, и у каждого плакат с него величиной — мол, мать умерла, или помогите собрать на операцию, или остались без кормильца с кучей детей на руках, или украли билеты, деньги, документы, умоляем дать хотя бы на дорогу…
— А если правда? — кротко поинтересовалась Таисия.
— Да врут они все! Ты прямо как сегодня родилась, ей‑богу! Или телевизор не смотришь? Да детишки эти на бандюков работают, иначе не сидели бы в самом центре! Ишь, голодают они! Бессовестная брехня!
— Это уже их грех, — пожала плечами Таисия, усаживаясь в удобное кожаное кресло.
— При чем тут какой‑то грех? — Элька нервно закурила.
— Так баба Поля говорила, — безмятежно пояснила Таисия. — Помнишь, я тебе про нее рассказывала?
— Нянька твоя?
— Ну да. Мол, не поделиться с голодным — а тут дети, не взрослые! — грешно. А если они профессиональные нищие, это уже их грех…
— Ну ты и…
Таисия смотрела вопросительно, Элька сердито сказала:
— Ладно, проехали! — и подозвала официанта.
* * *
Таисия забыла о времени и о ждущей ее Валерии Степановне, Элька совершенно заворожила ее своим темпераментом.
Она снова рассказывала о вчерашнем вечере, вспоминала все новые подробности. Федор Федорович склонялся Элькой безжалостно, она припомнила ему все.
И равнодушие к ее чарам. И вечную усмешку — ей‑богу, Эльке все время казалось, что он именно над ней подсмеивается. И нежелание толком рассказать о себе или даже о Тасе — прямо‑таки тайны мадридского двора! И бесстрастность в танце — а ведь Элька липла к нему буквально как пластырь, сама себе удивлялась…
Элька возмущалась, а Таисия все больше грустнела. Ей слышалось в Элькиных словах совсем другое: Бекасов ее серьезно задел. Элька почти влюблена, пусть сама и не сознает.
Выговорившись, Элька наконец вспомнила о Таисии.
Ее сбивчивый, невнятный рассказ Элька выслушала с несомненным интересом. И тут же обругала новую подругу за совершенную бестолковость — не дать симпатичному мужику ни малейшей зацепки, как себя найти, — на это только Тася способна!
Ну ладно, номер телефона она не могла дать, раз он не просил, это понятно. Но ведь парень явно рвался ее проводить, зачем же сбегать?! Так он хотя бы дом ее запомнил, при желании запросто нашел бы, а теперь? Они не в деревне живут, а в большом городе, тут людей как песчинок на морском берегу, попробуй отыщи среди миллионов нужную…
Элькины инструкции оказались просты и напоминали план, разработанный где‑нибудь в Генеральном штабе российской, нет, лучше германской армии, — немцы, они большие формалисты.
Во‑первых, Тася не должна пускать дело на самотек! Конечно, это настоящее чудо, что они с этим типом встретились дважды в один день. Однако нужно быть реалистом — чудеса не повторяются!
На робкое возражение Таисии — мол, если это судьба… — Элька внимания не обратила, лишь фыркнула пренебрежительно.
Во‑вторых, нельзя Тасе таскаться ночью по улицам в одиночестве. Это слишком рискованно, так и на маньяка можно нарваться, нам такое счастье ни к чему. Поэтому она, Элька, будет сегодня сопровождать Тасю…
На протестующий жест подруги Элька понимающе усмехнулась и успокоила — только до сквера. И там же ее подождет, спрячется где‑нибудь в тени, чтоб с улицы не заметили.
О‑о‑о, за нее‑то можно не беспокоиться! Она, Элька, о‑го‑го и еще раз — о‑го‑го‑го! Она карате занимается, ее не обидишь просто так, она сама кого хочешь обидит…