Если узнает.
И если она останется жива.
Девушка только пискнула от неожиданности и боли, когда ее рывком вернули на тротуар, оборвав сразу две пуговицы у ворота. И почему‑то пожалела слетевшую под колеса машины любимую шляпу. Джип промчался мимо. В открытое окно побледневший водитель грозил кулаком.
Из разорвавшегося пакета по грязному асфальту разбегались в разные стороны оранжевыми мячиками только что купленные апельсины.
* * *
Вячеслав тряс несносную девчонку, как грушу. Ему едва дурно не стало, когда прямо перед его носом эта ненормальная сиганула под машину.
Это что, специально?!
Как ни странно, Вячеслав заметил ее издали: девчонка чем‑то напомнила недавнюю знакомую, как ее там… Таисию! Своей дурацкой шляпой, что ли? Пусть соломенной, даже нарядной, но чисто летней, солнечной — к чему она в девять вечера?
К тому же девчонка была в полотняных бриджах, не облегающих, как обычно носят девицы, в свободных. И в клетчатой мужской рубашке навыпуск. И в простеньких разношенных кроссовках, а не в босоножках или туфельках на каблучках.
Вячеслав сам не понимал, почему так внимательно рассматривал ее, ведь видел только со спины. Наверное, из‑за ночной встречи. Все‑таки не каждый день сталкиваешься с такими… неординарными личностями.
Таисия совершенно не походила на его знакомых девушек. И бывшую жену ничуть не напоминала — чур ее, чур, незачем к ночи‑то поминать…
Морозов усмехнулся: да взять хотя бы нынешнюю секретаршу — абсолютно адекватная современная стервочка. Всегда знаешь, чего от нее ждать, и это приятно. Ему обрыдли неожиданности, накушался их, спасибо, с него вполне достаточно подобных радостей.
Нет, как это произошло, черт возьми?!
Вячеслав прекрасно видел: девчонка спокойно стояла у перехода, о чем‑то размышляла и размахивала прозрачным пакетом. Апельсины в нем чуть ли не светились, удивительно яркие, совершенной формы, сейчас такие редкость. А потом эта сумасшедшая — едва он подошел! — ринулась на дорогу. Будто специально выжидала, когда зеленый свет сменится на красный.
Или ждала, пока он подойдет? Эдакая спасательная команда в одном лице. Господи, и как он успел выдернуть дурочку из‑под колес, надо же, повезло, до сих пор руки подрагивают…
Впрочем, ждать его она никак не могла, спиной стояла. Конечно, современные девицы на все способны, лишь бы познакомиться с перспективным мужиком, а он, что зря скромничать, именно такой — не беден и достаточно молод, вот только под венец его теперь и под пистолетом не затащишь. Жаль, плакат соответствующий на шею не повесить — мол, оставь надежду, всяк на меня смотрящий… тьфу ты, смотрящая!
Кошмар, что лезет в голову?!
Девчонка еле слышно вскрикнула, и Вячеслав понял, что ее до сих пор трясет, к тому же под пальцы попали волосы, целая прядь, а это, наверное, больно.
Прохожие обтекали их, как спокойная степная река обтекает случайный камень, и Вячеслав подумал, что они выглядят достаточно странно — судя по всему, свидетелей едва не случившейся трагедии не осталось.
Он в сердцах наподдал по случайно оказавшемуся под ногой апельсину и крякнул с досады — специально так не попадешь.
Апельсин на излете угодил прямиком в распахнутое окно старенького жигуленка, куда‑то на заднее сиденье. По счастью, ни в кого не попал, иначе машина остановилась бы и водитель вышел разбираться. Видимо, ему повезло, заднее сиденье пустовало.
Глупая случайность разозлила Вячеслава еще больше: да что за день такой неудачный?!
Ночь не спал. Секретаршу то и дело из приемной как сквозняком выдувало, а сам он совершенно забыл об обязательном звонке в Финляндию, хотя обещал позвонить непременно сегодня и непременно в одиннадцать. Финны наверняка ждали, педанты, чтоб их, а у него из головы все напрочь вылетело, пусть секретарша с утра и напомнила, но кто же напоминает за несколько часов до звонка?
С финнами после обеда едва помирился, зато окончательно разругался с подрядчиком, уж очень не вовремя тот появился, попал, что называется, под горячую руку.
Часом позже чуть не угробил важный документ, хорошо, не пожадничал в свое время, программист у него классный, кое‑как восстановил.
В пять часов с потенциальным заказчиком пришлось тащиться в ресторан, и это — когда глаза буквально слипались. Тридцать минут назад только‑только от него отделался, ладно, не напортачил, и выгодный контракт, считай, в кармане…
Вячеславу стало жаль себя. Он отступил к стене дома и невольно хмыкнул: девчонка послушно перебирала ногами, втянув голову в плечи, — понимала, паршивка мелкая, что виновата.
Морозов сам не знал, почему не отпустил ее сразу же после того, как извлек из‑под машины. Наверняка девчонка так и брызнула бы прочь, оказавшись на свободе. Или ему просто хотелось посмотреть на ее физиономию, все‑таки от верной смерти спас, такое не каждый день случается…
Он развернул девицу лицом к себе и почему‑то ничуть не удивился, увидев перепуганные, потемневшие от волнения глаза, невероятно прозрачные, бездонные, с угольно‑черными ободками вокруг радужек.
Вячеслав осторожно убрал руки, не в силах отвести взгляда. И трудно усмехнулся: оказывается, он неплохо рассмотрел ее в прошлые встречи. Прекрасно запомнил и изящный носик с горбинкой на бледном личике, и редкие мелкие веснушки, и паутину легких пепельных волос, обметавших высокий лоб, и нежные губы, по‑детски пухлые и яркие, и тонкую шею в свободном вороте мужской рубашки…
— Таисия… — пробормотал он.
— Опять вы! — выдохнула Таисия.
Она вдруг развернулась и побежала, забыв, что только что хотела перейти на другую сторону улицы. Птицей летела по тротуару, первый раз в жизни виртуозно огибая прохожих, и беспричинно улыбалась.
Изумленный Вячеслав завороженно смотрел вслед, пока Таисия не свернула куда‑то в переулок. Потом пожал плечами и медленно пошел к машине, не зная, что и думать.
Чертовщина какая‑то!
Третий раз за два дня!
Нет, все‑таки странная девушка…
* * *
Элька стояла у подъезда мрачная, как грозовая туча. Таисия замедлила шаги, она совершенно забыла о новой подруге. Недавнее происшествие выбило из колеи, Таисия еще толком не пришла в себя.
Девушку до сих пор била крупная дрожь, она не знала причины: то ли из‑за того, что едва не погибла, то ли из‑за внезапной встречи с Вячеславом.
«Скорее второе, — угрюмо размышляла Таисия. — Умереть я, пожалуй, не боюсь, хоть и не спешу — чего бояться, когда смерти, если верить бабе Поле, и вовсе нет…»
Таисия обреченно шла к Эльке, постепенно замедляя шаги. Ей совершенно не улыбалось выяснять отношения, да и не умела она этого делать, предпочитала молча слушать чужие крики. Если получалось, думала о своем.