Сейчас подруга тоже очень хотела, чтобы Виктор Андреевич оказался в квартире и спустил нежданного гостя с лестницы, перед этим предварительно намылив ему шею.
— Проваливай, — ловко тянула на себя дверь девушка, но все-таки Валерий оказался сильнее — недаром же он постоянно тренировался в спортивном зале, нарабатывая мускулы (и все ради той, которая его на порог дома не собиралась пускать!). Вот если бы на месте подруги оказалась бы Катя или другая девушка, не занимающаяся какой-нибудь борьбой или боксом, они бы точно не смогли выстоять против напора этих сильных мужских рук, чей обладатель никогда уже не сможет избавиться от унизительной клички Баба-яга.
— Солнце, постой! — очень хотел попасть в дом к Журавлям Валерий. — Я привез тебе подарок!
— Для меня лучший подарок — если ты свалишь! — пыхтя, продолжала удерживать оборону Нинка.
— Любимая! — прокричал парень, пытаясь не только открыть тяжелую дверь, но и разглядеть девушку, которую так давно не видел вживую.
— Какая я тебе любимая, удод! — вызверилась Нинка.
— Это что тут такое? — спросил появившийся из кухни Сергей, вяло жующий бутерброд.
— Помогай мне, дурень! — шикнула на брата добрая сестренка.
— О, это еще кто? — выглянул Сережа и схватился за дверь. — Вор? Ментов вызвать?! Охрану?
— Это не вор, а Баба-яга! — натужно отвечала Нинка.
Сережа ее тут же понял — про этого персонажа он был наслышан прекрасно и даже слегка жалел сестричку, хотя частенько подкалывал ее насчет Валерия. Последним его удачным подколом такого рода был намек на то, что у Нинки и Бабы-яги могут родиться очень милые дети, если, конечно, они не пойдут в отца, а унаследуют красоту матери. Ведь чтобы добиться такого лица, сын владельца туристического агентства перенес ряд пластических операций. За такие слова Нинка избила Сережу зонтиком и больно ударила по скуле, поставив небольшой, но яркий фингал. Виктор Андреевич синяк разглядел и стал требовать у сына объяснений, потому что думал, что он опять дерется. Каково же было возмущение дяди Вити, когда он узнал о том, что именно Нинка разукрасила лицо Сережи.
Совместными усилиями брат и сестра стали понемногу перетягивать дверь на себя, но, однако, и Баба-яга не уступал. Окинув полубезумным взглядом обнаженный торс Сережи, предпочитавшего по дому ходить в одних шортах, молодой человек взревел.
— Иди отсюда, дебил! — попробовал прогнать Сергей поклонника сестры.
— Я тебе сейчас уйду! — не признал Валерий брата любимой в черноволосом юноше, который за последнее время сильно изменился и подрос. Поэтому, с ненавистью глядя на второго Журавля, он пообещал тому, что обязательно его убьет за то, что он посмел ходить полуголым по дому Ниночки. В ответ Сережа послал назойливого гостя на деревню к бабушке, и, пока обозленный Валерий, рвущийся к Нинке, ругался, посылая мнимого соперника к дедушке на хутор, дуэт Журавлей все же отвоевал дверь и сумел закрыть ее на все четырнадцать замков, которыми производитель оснастил ее в целях безопасности.
— Ты почему не смотрела в глазок? — напустился Сережа на сестру. — Ты зачем этому психу открыла?
— Заткнись, — бросила она ему, вместо того чтобы поблагодарить, и удалилась в свою комнату. Появление Бабы-яги слишком сильно подействовало на ее хрупкие нервы. К тому же тот за два часа успел позвонить ей с целых пяти номеров, послал кучу сообщений как на телефон, так в электронный почтовый ящик. На домашний телефон Валерий тоже успел позвонить, и, прежде чем девушка успела вырвать трубку из рук собственной мамы, он успел поболтать с тетей Соней, которая приняла его за Келлу. Она даже сказала неудачливому кавалеру дочери, что с нетерпением ждет его в гости, потому что он, видите ли, так ей, Софье Павловне, понравился, что она хотела бы, чтобы они с Ниночкой стали прекрасной парой.
Появление соперника, который был даже удостоен чести побывать в доме Журавлей и получить если не благословение от Нининой мамы, то что-то весьма похожее, разбудило в Бабе-яге просто пламень ревности. О чем он решительным образом и сообщил своей жестокой возлюбленной. Так как она не подходила ни к одному из телефонов и не реагировала на послания во всемирной паутине, Валерий не нашел ничего лучше, как нарисовать на асфальте под журавлевскими окнами послание:
«Я его убью, любимая! Ты только моя!»
В подтверждение своих искренних чувств Валерий нарисовал черное перевернутое сердечко, похожее на пиковое. Как раз тогда, когда Валерий при помощи друга закончил выводить последний знак, во двор заехал на своей большой и очень дорогой машине с личным водителем и Виктор Андреевич с компаньоном. Оба предпринимателя были необычайно счастливы — им удалось заключить контракт с французской фирмой, юристы которой были не такими скрупулезными, как их немецкие коллеги. Теперь Нинин папа был доволен и намеревался провести отличный вечер в кругу семьи.
— Ух ты, это, наверное, хахаль соседской Лизы вытворяет, — сказал он компаньону, глядя в окошко. — Асфальт малюет, художник хренов. Ты, Иваныч, только посмотри, что пишет парень! Это ведь даже не признание в любви! На месте этого Олега Романовича, который наверху живет, я бы этому парню настучал бы ногой по шее. Такой позор! Так его дочь опозорила в глазах всех соседей! А ведь у нас дом — сам знаешь! Все люди с положением! И тут такое на глазах уважаемого общества…
О том, что это посвящено его собственной дочери, а вовсе не Лизе, мужчина даже не задумывался. Он был твердо убежден, что единственный поклонник Нины, который мог бы осмелиться на такую выходку, — Келла, но сейчас, как говорила сама средняя дочь, «он полностью в ее руках». Конечно, Виктор Андреевич очень сильно не одобрял этого парня с синими волосами, как у гоблина (в сознании главы Журавлей гоблины выглядели примерно так, как барабанщик известной группы), но полагал, что этот дурак все-таки может способствовать улучшению родственных отношений между ними и престарелой теткой.
А вот Нинка сразу поняла, что этот знак предназначен ей. Нет, девушка не испугалась — она обозлилась и даже разбила любимую чашку, из которой пила зеленый чай с молоком.
— Мерзавец! — заорала она так громко, что Кот, сидевший на столе и пытавшийся стянуть колбасу с одного из маленьких бутебродиков, которыми Нинка поднимала настроение, подпрыгнул и в прыжке свалил стопку книг, предназначенных для одного из семинаров.
— Что за шум? — тут же заглянула к ней мама, несколько смущенная тем, что выдала стратегическую информацию дочкиному врагу.
— Кот книги уронил, — не стала говорить о надписи Нина и легонько пнула домашнего любимца, прогоняя вон из спальни. — Совсем распустился, мистер Большие Усы.
Животное, которое органически не переносило лжи, очень недовольно посмотрело на юную хозяйку и этой же ночью разодрало ей новые колготки, неосторожно высовывающиеся из шкафа. К тому же у Кота был комплекс по поводу его длинных усов.
А вот через час, когда Сергей, которому надоело сидеть в столовой между отцом и его компаньоном, наперебой расписывающими все прелести его, Сережиного, будущего поступления на экономический факультет, чтобы потом занять место главы компании Журавля-старшего, решил покинуть дом с целью посетить друга. Вот тогда и произошла совсем, по мнению Нины, странная вещь. И опять же причастен к ней был Валерий, в чьей груди пылала ревность. Он, видимо, подсознательно руководствовался словами Вольтера, доказывая, вслед за великим просветителем, что бурная ревность совершает больше преступлений, чем корысть. Он все-таки решил, что черноволосый парень с обнаженным торсом и есть тот самый таинственный Келла, о котором столько говорила Софья Павловна. Приняв брата любимой за ее молодого человека, он, а также двое весьма крепких молодых людей из личной охраны его папы, занимающегося в последнее время не только туризмом, но и старательно нарушающего закон, а также метящего в депутаты местного Законодательного собрания, решили подкараулить счастливого соперника. Не успел Сережа вальяжным шагом выйти из своего подъезда, как трое мужчин направились к нему с нехорошими намерениями. Только благодаря некоторой дальнозоркости, а также семейной хорошей памяти на лица Сережа успел убежать обратно в подъезд — под крыло других накачанных представителей охранного бизнеса, защищавших этот элитный дом от незваных гостей. Только вот на них Журавль-младший сильно не надеялся, а пешком дунул домой, где, опасливо прислушиваясь, не слышит ли папа, рассказал все Нинке. Та, естественно, рассвирепела. Терять младшего брата, пусть и такого раздолбая-мажора, ей не улыбалось. Поэтому она, помучив вопросами Сергея, который пребывал в небольшом шоке от случившегося, потому что так и не понял, за что его хотели побить, девушка спросила: